В тишине раздался еле слышный хруст. Трещина поползла по мутному стеклу и с робким «тинк!» упёрлась в серую раму.
– Уже? Он уже рушится? Нам нужно бежать? – высокий потолок отразил эхом испуганный детский голос.
– Нет, Лиз. Слушай тишину. Это самое начало. Очень скоро дом будет готов выдать свои секреты.
– Почему только сейчас? Он уже давно серый, – маленькая рука поводила по зеркалу в тяжёлой раме, висевшему справа от окна.
– Недавно. Всего три дня, как его покинули. Что ты делаешь?
– На себя смотрю, – в очищенном от пыли пространстве появились сначала тёмные глаза, потом аккуратный носик с пятнышком грязи и завиток чёрных волос, торчащий из-под вязаной шапочки с помпоном.
– Что-то новое увидела? Лиззи-каприззи, – рука побольше с узкой ладонью и тонкими пальцами смахнула пыль чуть выше и левее.
Зеркало в ответ показало большую шапку, которую когда-то можно было назвать пушистой. Сейчас это были длинные слипшиеся коричневые космы, торчащие во все стороны. В тени под шапкой угадывались прищуренные глаза. В это время маленькая рука дёрнула за помпон, выпустив на волю тёмные кудри, которые, почувствовав свободу, развалились по плечам худенькой девчушки.
– Не смей снимать! Это защита! – тонкие пальцы насунули шапку обратно и ловко подпихнули под неё волосы. – По улице можешь ходить без неё, а здесь – нельзя! Мало ли кто в твою шевелюру вцепится.
– Я Крыса Последнего Часа, – торжественно произнесла девчушка. – И ничего не боюсь! А кто вцепится?
– Домострой всемогущий! Да кто угодно! И это моя сестра! Ты пока никакая не Крыса, а только учиться пришла.
Лепесток краски сорвался с рамы и упал на широкий подоконник. Девчушка вжала голову в плечи. Косматая шапка метнулась из стороны в сторону и застыла.
– Ты сама напросилась. Поэтому слушай внимательно. Ну, не трусь. Самое главное происходит в любом сером доме во время Последнего Часа. Перед смертью он раскрывает все свои тайны, но при этом начинает разрушаться. К исходу Последнего Часа остаются только развалины. Давай присядем, – пальцы стянули вниз шарф, обнажив острый подбородок. – На этот ящик.
– Ада…
– Что?
– Скоро я смогу тебе помогать? Я буду такой же сильной, как ты?
– Я не сильная, а всего лишь изворотливая, – Ада поддёрнула рукав куртки. – Сильная, это когда мышцы во-о-от такие. А у меня – таку-у-усенькие.
Лиззи рассмеялась. Треснуло ещё одно стекло, но оно было удостоено лишь мимолётного взгляда.
– Теперь вижу, что почти не боишься. Тебе нужно будет научиться чувствовать время. Оно… как песок. Шелестит и пересыпается. И ты должна знать, когда оно на исходе. Держи!
– Что это? – девочка повертела в пальцах запаянную колбу, пережатую ровно посередине.
– Песочные часы. Сейчас весь песок внизу. Когда наступит Последний Час – перевернёшь колбу и будешь следить, как стекает время.
– А как мы узнаем, когда уже пора?
– Это трудно объяснить словами. Но дом покажет. Даст нам знак.
Лиззи соскочила с ящика и подошла к нише, выполненной в виде арки. Видно было, что отсюда выдирали шкаф со всеми креплениями. Лиззи расставила руки и ноги, прислонившись к стене.
– Я, как картина в рамке… А почему дома вдруг становятся серыми? Они же сначала все цветные.
– Наверное, они живые. И заранее чувствуют, когда начинают умирать.
– Но они же не едят, не ходят. Стоят на месте. Какие же они живые?
– Ты деревья видела?
– Ага.
– Они тоже не едят и не ходят.
– Но мёртвые деревья спиливают и увозят, а обломки серых домов остаются на месте. Новые цветные дома строят прямо на них. Я тоже это видела.
– Тише, – Ада прислонила палец к губам. – Кажется, начинается, – она сдвинула косматую шапку на затылок и огляделась.
Одновременно во всех стенах что-то зашелестело. Послышался глубокий тяжкий вздох. Заскрипели рамы и ступени. Слышно было, как одно за другим лопаются стёкла.
– Пора убегать? – голос Лиззи дрогнул.
– Нет! Сейчас самое время слушать! Запускай часы. Начался отсчёт.
Лиззи перевернула колбу и увидела, как еле заметно, как будто нехотя, песчинки стали перетекать в нижнюю часть. Вдруг прямо за спиной что-то пошевелилось. Лиззи с визгом выскочила на середину комнаты прямо в объятья сестры.
– Что это? Ада, что это?!
– Ш-ш-ш. Слушай и смотри. Не на меня! Обернись туда, где ты стояла.
Под сводом арки посыпалась штукатурка, раздался треск. Кусочек стены в виде квадрата отвалился, покачиваясь на шарнире. Из открывшегося отверстия выдвинулся ящичек.
– Ого, – Ада вскочила, отодвигая сестру в сторону. – Сейф. Прямо здесь! Дом, благодарю. Вот, Лиззи, я так и знала, что в самом большом и богатом помещении должно быть что-то скрыто.
– А почему жильцы не забрали это с собой? – присев на корточки перед вытащенным из стены ящичком, Лиззи вытянула двумя пальцами цепочку с блестящими подвесками.
– Дай сюда. Сейчас некогда рассматривать! – Ада выгребла содержимое ящика в холщовый мешочек и, не глядя, сунула его в сумку на боку. – Последние жильцы могли не знать, кто и что здесь прятал до них. Жизнь дома обычно длиннее человеческой. Могут смениться несколько поколений, прежде чем дом начнёт умирать. Но бывает и по-другому… Что ты делаешь?
– Зеркало возьмём? Оно красивое. Помоги! Оно от стены не отцепляется.
– Оставь! Ещё уронишь на себя. Ничего тяжёлого не берём. Здесь, похоже, закончили, – Ада почесала голову под шапкой и пробежалась вдоль стен, прислушиваясь. – Да. Здесь больше ничего нет. Никаких особых звуков.
– И куда теперь?
Справа заскрипела лестница. Сначала тихо, а потом всё сильнее, как будто стены играли на ней, раздвигая и сдвигая старые ступени.
– Туда. Наверх. Это дом нам подсказывает.
– А что наверху?
– Чердак, – Ада постучала сестру по лбу согнутым указательным пальцем. – Примерно, как у тебя. Только наполнен он памятью о событиях, которые здесь произошли.
– А зачем нам события? – Лиззи старалась наступать за сестрой след в след, потому что лестница продолжала страшно скрипеть. Ступени пошатывались под ногами, заставляя сильнее налегать на витые чугунные перила.
– События – это самое важное. Важнее всех колечек и цепочек. Это – память, – Ада, стоя на самой верхней ступеньке, дёрнула на себя небольшую дверцу. – Закрыто. Дом, почему ты нас туда не пускаешь? Зачем звал?
Лиззи сразу подумала, что дом на самом деле живой, потому что в ответ он застонал, как будто ему было больно от того, что он никому не сможет передать свои воспоминания.
– Не плачь, мы сейчас что-нибудь придумаем, – прошептала она, погладив чугунный завиток на перилах.
– Что? – буркнула под нос Ада, осматривая пластину замка, прикрученную толстенными винтами. – Ты за временем следишь?
Лиззи вынула из нагрудного кармана колбу.
– Ещё половина не просыпалась.
– Хорошо. Время есть. Почему-то мне кажется, что заперто изнутри. Дом! Как это может быть? Есть другой вход?
Дом в ответ простонал тихо, еле слышно, зато сразу после этого лестница дёрнулась, чуть не свалив Лиззи вниз. Чтобы не скатиться кубарем по ступенькам, она буквально повисла на перилах, ухватившись изо всех сил и зажмурив глаза. Сверху что-то упало, скользнув по шапке, и
