Тайна дома № 12 на улице Флоретт - Владимир Торин

– Ну что за гадостное утро! – возмущенно воскликнул доктор Доу и махнул рукой перед лицом, отгоняя наглый клок тумана.

Антитуманный зонтик, без которого он обычно не выходил на улицу, если город затягивала мгла, остался дома, и чувствовал доктор себя сейчас крайне неуютно. Его словно засунули в суп. В старый вязкий суп, которому пара недель.

Доктор шел по переулку Трокар, где знал каждый дюйм, вот только сейчас, когда туман поглотил собой все кругом, ему казалось, будто он оказался здесь впервые. Если бы не бордовый почтовый ящик миссис Перкс, на который он едва не налетел в какой-то момент, он бы уже давно заблудился.

– Гадостное… гадостное-прегадостное утро!

По правде, все это даже не напоминало утро: мгла выросла едва ли не до фонарей на столбах, к тому же было еще темно. И пусть перед тем, как он покинул свою теплую гостиную, часы ударили шесть раз, на улице еще явно была затянувшаяся престарелая ночь…

Мгла проглотила Габен, стерла дома и крыши, окутала гидранты и фонарные столбы. Не лучшее время, чтобы бродить по городу. И понимание этого Натаниэлю Френсису Доу не прибавляло добродушия. Напротив, незавидное положение доктора лишь дало ему повод как следует предаться своей сугубо доктор-доуской мизантропии. Сейчас он ненавидел буквально все кругом: и этот проклятый туман, и служащих метеорологической службы, и экономку миссис Трикк, и племянника Джаспера, и старого отставного генерала, что живет через два дома от него, а в особенности эту пчелу.

– Да, тебя, Клара, в особенности, – подтвердил доктор, обращаясь к толстой пчеле размером с котенка, которую он держал двумя пальцами за золотистый мех на спинке.

Череда злоключений началась как раз с пчелы… хотя, если задуматься, это не совсем так.

Все началось с утренней трансляции по радиофору, в которой мистер Беттс, представитель метеорологического сообщества Габена, с нездоровой жизнерадостностью сообщал, что, согласно расчетам, утро обещает быть приятным и солнечным. Он даже сравнил обещанное утро с воздушным пирожным флёр-брюле.

Слушая передачу, доктор Доу бросил взгляд в окно гостиной и увидел в нем лицо. Это было одно из самых жутких лиц, какие только можно представить: сморщенное, изрезанное рытвинами морщин, с встопорщенными седыми усами, нечесаными бакенбардами и настоящим безумием в выпученных глазах.

Человек в окне не мигая глядел на доктора. А увидев, что его заметили, нырнул вниз, загромыхав сложенными у стены дома ржавыми трубами.

– Миссис Трикк! – воскликнул доктор. – Генерал Грымм снова убежал от сиделки! Он бродит у нас на заднем дворе!

– Ну так верните его домой! – раздалось из кухни.

Доктор проворчал:

– И почему я должен постоянно это делать?

Экономка, видимо, обладала лисьим слухом, поскольку тут же последовал ответ:

– Потому что вы – доктор, доктор Доу!

Поморщившись от столь глубокомысленного замечания, доктор отправился ловить выжившего из ума генерала.

По раннему времени окна в переулке Трокар не горели, а уличные фонари здесь не зажигались еще с тех пор, как умер старый фонарщик. Что уж говорить о мусорном проходе, который тянулся вдоль задних стен домов, – там царили темень и непроглядность… И тем не менее генерал был пойман и обезоружен. Доктор отобрал у него ржавую саблю и препроводил домой, невзирая на бурное сопротивление, сопровождающееся криками: «Война! Грядет война! Как вы не понимаете, Доу? Вы ослепли или сошли с ума, раз не видите! Война! Война!»

Доктор сдал вопящего генерала и его саблю сонной сиделке и вернулся домой с твердым намерением позавтракать, но планы его были жестоко нарушены миссис Трикк. Экономка обвинила его в том, что, выходя из дома, он выпустил пчелу, и потребовала, чтобы он ее вернул, пока та не улетела слишком далеко.

Доктор был зол. Он считал, что, если Клара, эта мерзкая жужжащая сладкоежка, соскучится по своему печенью, она и так вернется, да и вообще он предпочел бы, чтобы ее не было у него дома. Впрочем, экономке всего этого было не объяснить, и, лишенный какого бы то ни было выбора, доктор отправился на поиски. Но не сразу. Прежде Натаниэль Доу поднялся на второй этаж, намереваясь послать за пчелой Джаспера, но негодный мальчишка задул лампу и громко захрапел, притворяясь спящим, стоило дядюшке подойти к двери его спальни. Ленивое и неблагодарное, совершенно отбившееся от рук существо!

Доктору не оставалось ничего иного, кроме как, с сожалением втягивая вкусные запахи завтрака из кухни, в очередной раз нырнуть в этот сырой и удушливый туман.

Пчела обнаружилась на трубе пневмопочты мистера Дулли из дома № 9 – доктор выследил ее по жужжанию.

Клара была очень своевольной дамой, поэтому она еще добрых десять минут игнорировала любые уговоры и соблаговолила спуститься, лишь когда он принялся перечислять ей все те сладости, что приготовила для нее на завтрак миссис Трикк.

Наконец изловив пчелу, доктор пошагал обратно, по дороге вспоминая, нет ли у него дома еще каких-нибудь непоседливых существ, которых он мог ненароком выпустить.

Миссис Трикк в последнее время стала очень нервной, хотя еще недавно представляла собой примерную, в понимании доктора, экономку. Теперь же она часто злилась, постоянно ворчала и отказывалась готовить его любимые блюда, как будто он не почтенный джентльмен, который платит ей жалованье, а непослушный провинившийся ребенок.

Доктор знал, в чем причина произошедших с миссис Трикк перемен. Она стала нервной, как только к ней приехала погостить… эта особа.

Натаниэль Доу поморщился, подумав о Полли Уиннифред Трикк, навязчивой и чрезмерно неблаговоспитанной племяннице его экономки, которая все гостит и гостит и, вроде как, не собирается паковать чемоданы и возвращаться обратно, в свой Льотомн…

Стоило доктору оказаться в прихожей, как до него, будто в наказание (очередное!) донесся смех упомянутой племянницы упомянутой экономки.

«Ну вот, она проснулась», – угрюмо подумал он, входя в гостиную и отряхивая костюм от прицепившихся клочьев тумана.

Полли Трикк была здесь. И не одна.

В кресле у камина сидела незнакомая девушка в коричневом твидовом платье. В отличие от мисс Полли, которая, к неудовольствию доктора, чувствовала себя как дома, незнакомке здесь, к удовольствию доктора, было неуютно. Она сидела на краешке кресла и, когда племянница экономки воскликнула: «О, доктор, а вот и вы!