Плюшево-мармеладная история, или Новогодние похождения Мухи и Пёстрого - Екатерина Витальевна Белецкая

Плюшево-мармеладная история,

или Новогодние похождения Мухи и Пестрого

— Мы же договаривались, что этой зимой не ложимся спать, — Пёстрый сердито смотрел на Муху, но тот продолжал безмятежно улыбаться. — А ты? Что ты делаешь, спрашивается? Почему ты снова валяешься?

— Я? Вообще-то я медитировал, — заявил Муха,

— Ты — медитировал? На диване, закрывшись с головой одеялом? Муха, начнем с того, что ты вообще не умеешь медитировать, и твоя попытка оправдать своё безделье… — начал Пестрый, но Муха не дал ему договорить.

— Холодно. Ты понимаешь, что на улице холодно, а я всё-таки Муха, а не северный этот, как его?

— Олень? — спросил Пёстрый.

— Песец! — сердито ответил Муха. — Ладно, встаю. Мне было так тепло и уютно, а ты пришел, и всё испортил. Ты что-то хотел?

— Вообще-то да, — Пёстрый подошел к окну, и выглянул на улицу. — Тут, понимаешь ли, случилась такая история…

***

В эту зиму Муха и Пёстрый не легли спать — Пёстрый решил, что в такое необычное время можно разок изменить своим правилам, и прожить холода вместе с Городом. Вообще-то им двоим, как летним городским духам, зимой была положена спячка, но в этом году дух Мухи и дух Кота по имени Пёстрый от этой своей привилегии отказались. И, как позже выяснилось, правильно сделали.

Муха против предложения Пёстрого остаться бодрствовать не возражал. Точнее, он не возражал в сентябре, в октябре, и в первой половине ноября, но во второй половине ноября, когда выпал снег, Муха вдруг вспомнил, что вообще-то он всё-таки Муха, а мухи и зима не очень сочетаются. Пёстрый сказал, что очень даже сочетаются, если правильно сочетать, притащил откуда-то старый шарф, варежки, и кепочку, и пришлось Мухе принимать правила новой игры.

Зимний город оказался чудо как хорош, и зимний Пёстрый тоже оказался хорош, потому что это был какой-то новый, необычный Пёстрый — загадочный, таинственный, и с легким странным блеском в глазах, словно там, в глубине кошачьего зрачка, спрятались отблески ёлочных игрушек. А ещё Пёстрый стал гораздо чаще, чем летом, притворяться человеком, и постоянно разгуливал то там, то сям, слушая сплетни, узнавая новости, и развлекая себя всем, чем только получалось.

— Так что за история такая? — спросил Муха, выбираясь из-под одеяла. — Ты опять гулял там и сям?

— Именно так, — кивнул Пёстрый. — Ты ведь знаешь бабушку и внучку из нашего подъезда?

— Знаю, — кивнул Муха. — Милая старушка, у которой живет девочка, потому что мама болеет. А что?

— Злые люди, — со значением произнес Пёстрый. — Их настигли Злые люди, Муха.

— Чего сделали Злые люди? — не понял Муха.

— Злые люди украли в магазине у бабушки карточку, и потратили всю её пенсию, — ответил с грустью Пёстрый. — И теперь у них не будет Нового года.

— Как это не будет? Он же всё равно наступит, — пожал плечами Муха.

— Какой ты глупый, — поморщился Пёстрый. — Конечно, он наступит. Но ведь ты знаешь, что в мире живых положено ставить в доме ёлку, дарить подарки, делать вкусный ужин. А когда денег нет — праздника тоже нет.

— Да уж, быть живым действительно сложно, — покивал Муха. Он, как и Пёстрый, тоже любил притворяться человеком, и про такие трудности живых был наслышан. — Жалко их.

— Вот и я о том же. Жалко. Но! — Пёстрый поднял указательный палец. — Существуют Чудеса. Так почему бы им не случиться?

— Чудеса? — переспросил Муха. — Ну, ты даёшь. Где мы, и где Чудеса. Откуда нам их взять?

— Есть у меня одна мыслишка, — Пёстрый прищурил свои загадочные зеленые глаза — сегодня у него были именно такие, загадочные и зеленые. Видимо, для антуража.

— И какая же? — с интересом спросил Муха.

— Сержант Ангелов. Нам нужно на чердак.

***

Сержант Ангелов был самым настоящим ангелом. Уже год он жил на Земле, куда прибыл с заданием найти рядового ангела Петрова, и обратно на Небеса не очень-то и стремился. Обосновался сержант Ангелов на чердаке, в том же доме, где обитали Муха и Пёстрый, оборудовал чердак сообразно собственным вкусам, пристрастиям, и предпочтениям, потеснил голубей и воробьев, и земным существованием своим был вполне доволен. Пристрастий, впрочем, у него было немного. На чердаке Ангелов установил кофемашину, пепельницу, и тренажер для крыльев — больше ему ничего не требовалось. Дни он проводил, летая над городом, и расспрашивая о новостях ворон и чаек, а ночью любил сидеть на крыше, пить кофе, и размышлять о Вечности.

— Привет, — произнес Пёстрый, вылезая из люка. — Хорошо, что мы тебя застали. Боялись, что ты уже улетел.

Сержант Ангелов посмотрел на Пёстрого и Муху с легким удивлением, отпил кофе из своей неизменной железной кружки, и спросил:

— Чем обязан?

— А поздороваться? — Пёстрый нахмурился.

— Вас приветствует Старший Сержант Ангелов, — самодовольно произнес Ангелов. — Приветствую вас, Муха и Пёстрый. Чего надо?

— Тебе Старшего Сержанта дали? — удивился Муха. — Круто! А когда?

— Вчера. Подарок, так сказать, к Новому годы, — объяснил Ангелов. — Так чего вы хотели?

— Вот про Новый год мы с тобой и хотели поговорить, — ответил Пёстрый, и рассказал историю про девочку, бабушку, и карточку. — Слушай, Ангелов, ты не можешь достать где-нибудь Чудо? Или, может у тебя завалялось одно, неиспользованное?

— Добрые вы какие, сил нет. Особенно за чужой счёт, — проворчал Ангелов. — Завалялось? Ты серьезно? Они же все учтённые, и все там, — он указал крылом на потолок. — И просто так их никому не раздают. Чудо, знаешь ли, надо заслужить. Вот была бы эта девочка, например, известной певицей или блогершей, старалась бы весь год, развлекала публику — было бы ей чудо. Айфончик, поездка на Мальдивы, и всё такое. А эти кто?

— Ангелов, что ты несешь? Какая певица или блогерша? — возмутился Пёстрый. — Девочка, она же ребенок совсем, ей восемь лет! У неё Новый год украли! А ты… как тебе не стыдно?

— Ага. Ей восемь. А бабушка — учительница музыки. Сильно бывшая, забыла уже, с какой стороны к фортепьяно подходить. Никакой от них обеих нет пользы обществу. С такими, знаешь ли, чудеса не случаются. Не положено, — строго сказал Ангелов.

— А карточки воровать положено? — сердито спросил Муха.

— Надо смотреть внимательнее в магазине! Сама виновата.

— Пёстрый, пойдем отсюда, а? — попросил Муха. Ему стало обидно. — Нет в мире справедливости. Одним всё, а другим ничего. Ещё и жертву обвинил, ангел, называется.

— Да погодите вы, — Ангелов задумался. — Дайте подумать. Чудо им… разбежались…

Он