Все равно - Артём Артёмов

Решение переехать на время беременности в деревню было не то чтобы спонтанным, но довольно внезапным. Как-то все сложилось одно к одному: пустовал старенький дедовский дом, за которым некому было присматривать. У меня набралась неплохая сумма на счету, вполне достаточная, чтобы устроить себе продолжительные каникулы в деревне. Света забеременела, даже не успев толком начать поиски работы. Нет, ребёнок был желанным, просто мы планировали хотя бы пару годиков подождать. Но если ему не терпится — мы только за. Ну и, конечно же, обоюдное желание сбежать куда-нибудь в глушь, подальше от толкотни, пыли, шума, суеты и грязи большого города. К скрипу деревянных половиц, тихому потрескиванию дров в печи, мычанию коровы в соседском сарае, и истерично-деловитым воплям разноцветных петухов по утрам. Конечно, мы были не совсем безголовыми, чтоб доверить будущее семьи деревенскому фельдшеру, наблюдаться Света собиралась в городской больнице, и рожать мы тоже хотели вернуться заранее. Благо, ехать от города до нашей «глуши» от силы полтора часа.

Я оформил себе административный отпуск и, оставив Свету собирать вещи, поехал проводить рекогносцировку местности. Деревенька, где стоял почти вековой дедовский дом, называлась Речицы. До местного райцентра (и, значит, больницы, если вдруг что) от Речиц было километров восемь. При этом райцентр активно рос в сторону Речиц, а окраина деревни понемногу проклевывалась добротными коттеджами ему навстречу. Так что в ближайшие десять лет Речицы обещали стать пригородом. Дедов дом, тем не менее, располагался в дальней от райцентра, старой части Речиц, где ни коттеджей, ни асфальтовых дорог не было. К моей великой радости до сельского магазинчика в середине деревни асфальт таки проложили, а грунтовку дальше наконец-то отсыпали щебнем, так что до самого дома удалось добраться без особых хлопот. В былое время после дождей тут могли проехать только трактора и уазики.

Дом пустовал и готовился на продажу, но после радостной вести о внуках родители, недолго думая, согласились с продажей не спешить. Они вообще с энтузиазмом поддержали наше со Светой решение устроить себе «экологически чистые» каникулы в родовом гнезде. Добротное и крепкое строение было поставлено руками деда и прадеда 70 с лишним лет назад и содержалось в относительном порядке до сих пор. Бабка Вера была крепкой, энергичной и неутомимой особой, уговорить её присесть было целой проблемой, так что хлопотала по дому она до последнего вздоха. Так и ушла она на бегу, нашли её в сенях на всходе. Неплохо, я думаю, для 83 лет, земля ей пухом. После этого пару лет за домом смотрели родители, раза три-четыре в год наведываясь туда и поддерживая порядок. Старое дерево потемнело и пошло потеками, но это лишь придавало дому какой-то уютный и вековечный вид. Он словно говорил: «Сколько стоял, столько и ещё простою, меня на века строили».

Ворот было двое — дверь для людей и двустворчатые широкие — для въезда во двор. Войти в ворота и от них в дом — два шага, но все они были заперты изнутри на могучие металлические засовы толщиной в два пальца, а двустворчатые ещё и подперты, чтоб ветром не раскачало. Пробраться в законсервированный дом можно было через палисад и двор, но и это было не так-то просто, все закрывалось на хитрую систему замков, замочков и шпингалетов, которую сторонний человек не вдруг разгадал бы. Но я-то не сторонний.

Воду и канализацию в дом провели еще при жизни бабы Веры, газ и свет и вовсе в незапамятные времена. Унитаз за печкой работал исправно, что не могло не радовать. Водопровод, газовая плита и АГВ тоже живые, старый советский холодильник выключен и пуст, но бодренько встряхнулся, когда я воткнул его в сеть. Ну, совсем хорошо, и электричество, и техника в норме.

В передней все по-старому — шкаф, стол со стульями, старенький пружинный раскладной диван-кровать, трельяж, комод с телевизором. По левую руку, разделенные печью и занавешенные шторками, две крохотные спаленки с панцирными кроватями, на которых лежали высокие, до пояса, стопки матрасов и перин. Везде, где можно, — полиэтилен и покрывала, слегка пахнет пылью, но нет ничего такого, что нельзя исправить с помощью пылесоса и проветривания. Жить можно, цивилизация достаточно близко, чтобы при необходимости быстренько воспользоваться её благами, и в то же время достаточно далеко, чтоб не мозолить глаза. Сеть берет уверенно, телефон показал четыре полоски, а индикатор мобильного интернета демонстрировал даже не E, а H, значит, интернет будет терпимый. То, что доктор прописал.

Я немного прибрался, проверил окна, проветрил, убрал чехлы и покрывала, привел дом в более-менее жилой вид. Уютно, хоть и старое все. Но сейчас нам со Светой хочется чего-то вот именно такого. Старомодного, деревенского, тихого. Не знаю, что на нас нашло, но очень хорошо, что сразу на обоих. И хорошо, что есть возможность. Хотелось поскорее привезти её сюда и, чего уж греха таить, поскрипеть в свое удовольствие старыми кроватями и диванами.

На крыльце меня уже ждал местный представитель кошачьего племени. Бело-рыжей масти, с драной мордой, слегка рваным ухом и нагловато-просящим взглядом.

— Привет, Жулька, — вежливо поздоровался я.

Все коты в этом доме, вне зависимости от пола и эпохи на дворе, были бело-рыжими. И звали их всегда Жульками — Жульетта или Жульен, какая разница. Все равно жулики. Плодились они исправно в течение поколений, без бело-рыжих зеленоглазых жуликов никто этот дом уже и не помнит. Впрочем, четкой прописки в доме мохнатые хитрецы явно не имели, раз уж до сих пор не перевелись. А может, их теперь кормила соседка, баб-Маруся.

Нынешний Жулька приоткрыл пасть и изобразил что-то типа мяуканья, но вышло у него только хриплое сипение. То ли травма, то ли просто лень орать.

— Нет, братец, сегодня с собой ни крошки. Но ты заходи, если что. Обязательно найдем что-нибудь.

— И надолго приехали? — деловито спросил надтреснутый голос из-за ворот. — Витька, ты што ль?

Открыв тяжелую дверь, я увидел сидящую на лавочке у двора соседку. Легка на помине.

— Я это, здрасьте, баб-Марусь, — улыбнулся я, вышел и присел рядом. — Да не знаю даже, надолго или нет. Хотим на полгодика, а там как пойдет. Может, через неделю сбежим, кто нас, городских, знает.

— Эт верно, — закивала старушка, опираясь на палку, которую держала промеж колен. — А я смотрю — машина стоит. Ну,