сильно отличалась от элегантной повозки, которую я наняла на вокзале в день прибытия. Рядом с сиденьем возницы располагалось еще два места для пассажира, а сзади – вытянутый фургон, сейчас заваленный коробками и свертками. В столице на подобных перевозили пациентов, когда требовалось срочно доставить их в больницу, а в маленькой больнице использовали, видно, для всех случаев жизни.
Мэтр Ланселот сел за рычаги управления, вдавил в панель выпуклый янтарный кристалл. Мобиль вздрогнул, будто живой, заурчал. Внутри него словно забилось сердце.
– Коробки с наборами для новорожденных и вещи для женщин от благотворительного общества, – пояснил мой руководитель, не глядя указав себе за спину. – Развезем, раз уж все равно выехали на обход.
Чем только не приходится заниматься начальнику провинциальной больницы!
– Монна Озис очень добра, – сказала я, безуспешно пытаясь скрыть иронию в голосе.
Мэтр Ланселот хмыкнул:
– Окружила заботой.
– Или просто – окружила.
Вот и кто меня тянул за язык? Я тут же уставилась в окно, делая вид, что я ничего не сказала. Нет-нет, вам почудилось! Но, пока отворачивалась, уловила в зеркале заднего вида, как на лице мэтра Даттона мелькнула улыбка. Однако он тут же снова сделался серьезен.
Пока мы пробирались по узким улочкам – именно пробирались, то и дело останавливаясь, чтобы не наехать то на очередного шалопая, выбежавшего на дорогу, то на прогуливающихся кумушек, – мэтр Ланселот рассказал, чем нам сегодня предстоит заниматься.
Ничего сложного: мы навестим беременных, которым вот-вот рожать, посмотрим, в каких условиях они живут, как себя чувствуют, и в случае необходимости направим в больницу. Район у нас бедный, иногда семья с детьми ютится в одной комнатушке. Матери семейства порой с радостью соглашаются на роды в больнице, потому что это единственная возможность для них как следует выспаться, наесться и отдохнуть. Но другие отказываются оставить семью и на пару дней, особенно когда на мужа в хозяйственных делах надежды мало.
Я держала в руках деревянный планшет с пришпиленным к нему листком, где были записаны адреса и имена. Не так много женщин, чей срок беременности подходит к концу: пять на сегодня.
Первой в списке стояла некая Белрикс Шмулле. Мэтр Ланселот остановил мобиль у трехэтажного желтого, в потеках воды, дома. В открытых окнах и на крошечных балкончиках сушились вещи, у подъезда в песочнице возились чумазые, но очень довольные маленькие оборотни: серая шерсть забавно топорщилась на загривках. Вот двое мальчишек повздорили из-за обломка ракушки, и у обоих удлинились уши и клыки. Сорванцы с рычанием бросились друг на друга, покатились по земле. Мой руководитель практики отловил одного за шиворот, приподнял.
– Здравствуй, Верле, где твоя мама?
Малыш-оборотень шмыгнул носом и указал рукой на второй этаж.
– Здравствуйте, господин целитель. Дома, где ж ей быть!
Когда мы отправились к крыльцу, маленький Шмулле снова вцепился в своего обидчика. В подъезде пахло кислой капустой и сыростью. Мой начальник сказал, что в доме проживает община оборотней и этот дом еще вполне ничего.
Сам обход не занял и пятнадцати минут. Мэтр Ланселот с трудом уговорил госпожу Шмулле оторваться от стирки. Оборотница с недовольным видом уселась на продавленный диван, сложив руки, покрытые пушистой серой шерстью, на огромном животе.
– За подарочки-то вам, конечно, спасибо сердешное, но в больницу я не поеду, уж не обессудьте! Дел невпроворот. У младшенького вот клычки режутся, пятый месяц пошел, пора уж. У среднего с оборотом беда: то уши человеческими останутся, а то, наоборот, весь день ходит с хвостом. Я думаю – балуется, а отец переживает. Жду не дождусь, когда станет подростком и будет, как все порядочные оборотни, менять ипостась в полнолуние. Так что я уж дома останусь. Да вы ведь знаете, как я быстро и легко детишек рожаю, все сделаю в лучшем виде, не сумлевайтесь!
– Хорошо, госпожа Шмулле, я не настаиваю. Для госпитализации у вас нет показаний, но разрешите, я все же быстро проверю состояние малыша.
– Валяйте!
Мэтр Ланселот поднял было руки и тут заметил меня, застывшую с коробкой в обнимку. Посторонился, пропуская к пациентке.
– Уступаю вам эту возможность, монна Амари.
Он так и звал меня монной. Я сначала отнекивалась, а потом смирилась. Наверное, в глазах пациентов я так выглядела более представительно.
Оценка состояния плода сложнее сканирования сосудов, но тоже безопасна. Я опустила руки на живот оборотицы, под пальцами толкнулся малыш.
– Тихо, тихо, маленький, – сказала я.
Мы с будущей матерью обменялись теплыми улыбками. Очень скоро стали заметны очертания маленького оборотня, который, как и положено, лежал головкой вниз. Он был весь покрыт темной шерсткой.
– Надо же, какой брюнетик, – с умилением произнесла госпожа Шмулле.
Я позволила магии пройти глубже, всмотрелась в очертания сердца, выискивая возможные пороки, проверила другие внутренние органы.
– Совершенно здоровый малыш. – Я отпустила магию.
– Отлично, монна Амари, – сдержанно похвалил наставник.
Я зарделась от радости. Совсем как первокурсница, которую похвалили за удачно наложенный шов.
Следующей по списку значилась Асцелинна Деахинай.
– Удивительно: судя по имени, я бы решила, что госпожа Деахинай – дворфа. Но это ведь невозможно. Они живут кланами, в подземных городах…
– Госпожа Деахинай – дворфа, – прервал мэтр Ланселот мои гадания.
– Но… Как?
– А вот об этом я бы не советовал спрашивать у будущей матери и расстраивать ее, – строго сказал начальник.
Я и не собиралась, но глубоко задумалась. Для дворфа жизнь вне клана – худшее наказание. А когда я увидела, в каком жутком месте проживает госпожа Деахинай, то и вовсе огорчилась. Свободолюбивый и гордый народ никогда просто так не променяет просторные каменные залы на ветхую лачугу, больше напоминающую сарай.
Ланс постучал в дверь. С той стороны послышались шаги, но они не приближались к двери, а удалялись.
– Госпожа Деахинай, это мэтр Ланселот! – окликнул он.
– Уходите, мэтр, – донеслось с той стороны. – Я не хочу никого видеть!
На лице Грейс отразилось возмущение. Только что она явно сочувствовала дворфе, но сейчас, кажется, переменила мнение о ней. Ланс нахмурился. Такое поведение совсем не походило на спокойную и вежливую Асцелинну Деахинай.
– Если вы сейчас заняты, я вернусь через час. Вы сможете меня принять? – терпеливо поинтересовался он.
Показалось или с той стороны донесся стон? Неужели роды начались прежде времени? Но тогда какой смысл прогонять целителя?
– Говорю же, я не хочу вас ви… деть! – Последний слог она выкрикнула.
Творилось что-то неладное. Ланс повысил голос:
– Госпожа Деахинай, впустите, или я выбью дверь.
– Пошел вон! – выкрикнули с той стороны, а потом раздался мягкий шлепок, точно мешок с
