крикнул я рубежнику. – Мать твою. Меч! Меч!
Алена будто бы даже спросила, что я хочу. Словно не понимала ни слова. Однако я не обращал на нее внимания.
Я орал так, что грозил сорвать голос. И наконец сражающийся меня услышал. Он устремил свой взгляд в нужном направлении, а затем вихрем понесся к оружию. Нечисть даже не сразу поняла, почему ее перестали лупить.
А когда повернулась к обидчику, рубежник уже поднял перед собой меч.
Не скажу, что все прошло замечательно. Клинок вибрировал в руках воина, как бутылка у алкоголика после сильной пьянки. Почему? Все очень просто. Это был мой артефакт и полностью он подчинялся только одному человеку – своему хозяину. Который не умер, а вполне еще жив, пусть и слегка помят и отравлен.
Однако пришлось работать с тем, что было. Даже несмотря на тремор обеих конечностей, рубежник помчался навстречу нечисти. Точнее, они оба рванули друг к другу. Только с разной степенью успешности.
Меч с функцией перфоратора прошел сквозь «железную кожу» Хтони с невероятно приятным хрустом. Так восхитительно не хрустят даже чипсы с солью под пиво. Руки рубежника ходили ходуном, но он продолжал беспорядочно рубить нечисть. А в какой-то момент отбросил уже явно надоевшее ему оружие и стал рвать тело гигантской змеи-ящерицы на части.
Это продолжалось почти так же долго, как бесполезный кулачный бой, который нам пришлось смотреть прежде. Но ни у меня, ни у Алены не было ни духу, ни желания вмешиваться в это побоище. Только когда рубежник поднялся над истерзанной тушей нечисти, измазанный ее кровью, и заорал так, что дрогнули своды пещеры, я улыбнулся.
– Кто это?! – спросила Алена.
Я повернулся к ней. В глазах приспешницы читалась масса эмоций. И я даже не сразу понял, какие из них преобладали. Будто бы она одновременно испугалась того рубежника внизу, но вместе с тем восхищалась его отвагой.
– Это мой друг. Анфалар из Фекоя, по прозвищу Безумный.
Анфалар подскочил ко мне, стиснув в могучих объятиях. Он даже не сразу обратил внимание на Алену, руку которой я благополучно разжал из-за грубых обжимашек Безумца.
Наконец спустя несколько долгих и мучительных секунд, рубежник перестал испытывать на прочность мои кости. Он чуть отстранился, продолжая держать меня за плечи, и серьезно произнес.
– Матвей, брат за брата…
Я покраснел от пяток до макушки. Пошутил, блин, на свою голову. Он теперь каждый раз это вспоминать будет? Но делать нечего, пришлось отвечать:
– За основу взято, Анфалар.
– Чертовски рад видеть тебя в добром здравии.
Вот это он погорячился. И не только на словах. Потому что рубежник тут же отпустил меня, и я благополучно грохнулся. Ноги по-прежнему выполняли декоративную роль.
– Матвей, ты где? – услышал я голос девушки. – Ты упал, что ли?
Вслед за вопросами я почувствовал, как меня ощупывают крепкие руки Алены. Ну да, наш союз прервался и теперь приспешница вновь стала самым обычным человеком. С другой стороны – как обычным? Почти суперженщиной. Меня она подняла на ноги и взвалила себе на плечи без всяких усилий.
А затем вытащила свой телефон и включила фонарик. Никогда не думал, что эта функция в современных смартфонах будет так популярна. Что интересно, приспешница посветила не на меня, а на рубежника.
– Матвей, че это за друг у тебя такой. Судя по махачу, он местный аналог Чака Норриса.
– Я не Чака Норриса, я Анфалар, сын Карфанара, первый защитник крепости Фекой.
Мне показалось или мой изнаночный кореш на мгновение… смутился? И явно хотел преподнести себя с лучшей стороны. Это ладно, он говорил на моем языке! Чего тогда не сообщил об этом в нашу первую встречу?
– Кто ты, воинствующая дева? – будто бы забыл про меня Анфалар.
– Я Алена, дочь Елены, носильщица этого недотепы.
– Алена, субординация! – напомнил я.
– Простите пожалуйста. И, Анфалар, на будущее. В присутствии девушки лучше говорить на знакомом ей языке. А тот тут бурчали что-то, как два таджика.
Непонятно, про какое там будущее говорит Алена, но Безумец кивнул и даже слегка поклонился. Мол, принято, так и будем действовать.
– Я не знал, что ты говоришь на нашем, на русском.
– Немного говорить, – кивнул Анфалар, манерой разговора теперь действительно напоминая мне какого-нибудь выходца из Средней Азии. – Язык сложный.
– Как ты здесь оказался?
– Брат за брата, – повторил фекоец.
– За основу взято, – поддакнула Алена
Чем произвела на изнаночного рубежника серьезное впечатление. Он опять поклонился Алене.
– Мы давать клятвы... Мы смешать кровь... Я чувствовать твой боль… страдать, что ты мучиться. Но ничем не мочь помочь.
Очевидно, что наш язык давался Анфалару с трудом. Ни о какой грамматике там речь не шла. И мне, сказать по-правде, было очень жаль моего товарища. Поэтому я махнул ему, чтобы он остановился и взял Алену за руку, соединяя хисты.
– Можешь говорить нормально, – сказал я на его родном языке. – Только давайте спустимся вниз.
Не знаю, дошло ли до Безумца, что я сделал. Но он радостно поглядел сначала на меня, затем на Алену, которая выключила фонарик, и опять кивнул. Когда с помощью Анфалара, мы спустились с верхотуры тоннеля, рубежник сказал все то же самое, но уже нормальным языком.
– Я понял тот ужас, который ты испытал. А потом ощутил, что твоей жизни угрожает настоящая опасность, сравнимая со смертью. И пришел.
– Как пришел?
Анфалар поглядел так, словно это меня называли Безумец.
– Проскользил по Скугге до ближайшего к тебе чура, заплатил и выбрался сюда. Жаль, что в этом мире нельзя скользить. Пришлось бежать. Мимо множества закрытых железных повозок, в которых ездят людей. Не помню, как они называются.
Ближайшая обитель чуров была, скорее всего, в Питере. Представляю это действо – здоровенный полуголый мужик ломится вдоль шоссе. Причем, учитывая нашу рубежную прыть, бежит, как чемпион мира по легкой атлетике.
– Правда, я не думал, что вас пленил… шушука.
При последнем слове Анфалар рассмеялся. И я даже понял почему. Дословно «шушука» переводилась на мой язык как «смешная крохотная земплеройка». Нет, я понимаю, что у меня извращенное чувство юмора. Но мне что-то было не особо весело. Да и крохотной эту нечисть можно назвать с большой с натяжкой. Вот и Анфалар подтвердил:
– У нас шушуки никогда такими большими не вырастают.
