class="p1">– Разумеется, чтобы защитить. Они практически уверены, что смерти не случайны, – послушно ответил я.
– И только заместитель директора, человек, утверждает обратное, – закончил мою мысль Алекс.
– Как вы думаете: это похоже на мотив?
– Истребить всех вервольфов, чтобы стать главой корпорации? – скептически произнёс Алекс.
– Двести миллиардов прибыли в год, – напомнил я. За такой куш…
– Любой может начать рискованную игру, – закончил Алекс, и мы рассмеялись.
Приятно сознавать, что у нас с шефом много общего.
– Но кроме шуток, – продолжил я. – Его можно понять. Получил блестящее образование – это заметно по манере говорить, пользоваться столовыми приборами, по костюму, наконец… Работает, как вол. В его руках наверняка сосредоточены все нити, благодаря которым "Семаргл" остаётся лидером рынка. Но стать главным, получить статус вожака, он не может. И вынужден мириться с двоюродным братцем, недорослем и лентяем, который с трудом контролирует свою вторую сущность.
– Твои аргументы ясны – кивнул Алекс. – Но Семаргл – компания очень крупная. Слишком много вервольфов встанет на пути у одного человека. Ты вот вспомнил о статусе… Любой вервольф, даже последний водитель экскаватора, будет в иерархии стаи выше, чем человек. Гена держится на своей должности лишь благодаря тому, что папа – вожак. Как только его не станет…
– Заместителя скинут на самое дно, – кивнул я. – Ему в любом случае не стать вожаком. Ясно-понятно… Ладно, это была всего лишь версия.
– Я бы сказал, отличная версия.
– Да. Жалко, что не состоятельная.
– Ещё мне кажется подозрительной история со сторожем, – вспомнил я. – Какая такая секта? Почему в ней состоит вервольф? И как руководство вообще это позволило? Водитель члена совета директоров – это ведь тоже не мелкая сошка, верно? В людском мире, чтобы попасть на такую должность, нужно иметь отличную протекцию или очень много везения.
– Водитель, скорее всего, его родственник, – пожал плечами шеф. – В стае дела решают не так, как в бизнесе. В заслуги ставят не личные качества, а приближенность к особе, облечённой властью. И за это же многое прощают.
– Удивительно, как они при таких законах добились лидерского положения на рынке?
– А кто сказал, что родственники сплошь должны быть неучами и бездельниками? Скорее всего, их с детства готовят к занимаемым должностям. Образование, психологическая подготовка – в стае хищников дисциплина почище, чем в армии… О! Смотри – ларёк, – я немного опешил от такой резкой перемены темы.
– Ну и что?
– Как что? Это же ларёк с шаурмой. Запах чувствуешь?
– И зачем он нам?
Запах я чувствовал. И скажу, как на духу: определить, что за мясо там жарится – не мог.
– А ты что, уже не голодный? Святым духом напитался? Или… – Алекс нехорошо усмехнулся. – Подкормился от оборотней?
Под ложечкой засосало. Питаться от людей, используя их как живые батарейки, мне претило. Лучше я буду горстями жрать витамины и килограммами мясо, чем… так.
В то же время я вспомнил проводника в поезде. И то, как мне было хорошо, когда он поделился частью накопленной силы.
– Для стригоя человеческая аура – как пончик с сахарной пудрой для толстяка, – сказал Алекс. – Состава преступления в этом нет.
– Только очень стыдно. Сперва получаешь удовольствие, а потом – сам себе противен.
– Суть ты ухватил верно, – осклабился шеф. – Ну так что, по шаурме?
– Ну, если вы не боитесь за свою печень, то я – тем более.
– Моя печень, мон шер ами, выносила и менее деликатные вещи, чем шаурма. Видел бы ты, чем мы питались в войну…
– Вторую мировую?
Алекс посмотрел с предубеждением – как всегда, когда я сморожу какую-нибудь глупость.
– Нет блин, с Наполеоном.
Я попытался припомнить, когда была война с французами – и не смог.
Русская шаурма не имела ничего общего с восточным кебабом. Во-первых, арабы не используют майонез… Картофель фри в Сирии мне тоже не попадался. Но в целом, в целом, было совсем не плохо. Сытно, горячо – словом, нормально.
Есть на ходу ни я, ни Алекс не любили, поэтому, взяв завёрнутое в лаваш мясо и по банке пива, мы уселись на лавочку. И стали смотреть на народ.
Алекс изучал праздношатающуюся публику с большим интересом. Симпатичных барышень он, как всегда, провожал взглядом, по мужчинам скользил мельком, не задерживаясь.
– Поиграем в игру, – неожиданно предложил он. – Сколько сверхъестественных существ ты сможешь засечь за десять минут.
– Что, прямо здесь? – говорить с набитым ртом было некрасиво, и пришлось проглотить здоровенный кусок шаурмы, не разжевывая. В живот словно рухнул камень, завёрнутый в бумажную салфетку…
– Время пошло, – шеф демонстративно посмотрел на часы.
И я принялся разглядывать прохожих. Их было не то, чтобы много, но люди мимо нашей лавочки шли постоянно. Бабки с сумками на колёсиках телепались по своим делам медленно и степенно, девчонки пробегали стайками. Гопники, издалека углядев в нас с шефом лёгкую добычу, с энтузиазмом погребли к скамейке, но не успев начать традиционный "развод" как-то сдулись, попрятали глаза, и не сговариваясь, слиняли.
Потом прошла молодая пара, торжественно, как священный ковчег, катя новенькую коляску…
Я пытался смотреть, как учила Антигона: как бы не на человека, а поверх него, мимо, лишь краем зрения цепляя контур фигуры.
Обычно это неплохо работало. В помещении. Здесь же светило яркое солнце, на асфальте мельтешили тени от листвы, над головой истошно чирикали воробьи… Всё это здорово отвлекало.
От напряжения я разозлился, и выпустил немного… Мириам это называла "дух костей" – мёртвую энергию, которая досталась мне от "создателя" – Антона Лавея.
И тут же от нас шарахнулась благообразная бабулька с карликовым пуделем на поводке.
– Чур меня, чур, – запричитала бабулька старушечьим басом. – Сгинь, супостат, бисов сын!..
Пудель, подскакивая на тонких лапках, как на пружинках, поливал нас заливистым лаем.
Достав из кошелки пучок сохлой полыни, бабка принялась махать им на меня, как веником в бане.
Народ, проходя мимо, смотрел сочувственно, но помощь никто не предлагал. С бабульками связываться – себе дороже.
– Проходите, гражданочка, – официальным тоном попросил Алекс. – Вы ошиблись.
Он ногой попытался оттеснить пуделя, но тот вцепился шефу в брючину. Зато замолчал. Теперь он лишь тихо рычал, от удовольствия заведя глаза под выпуклый чёрный лобик. Видно, не часто собачке такая развлекуха перепадает…
– Да что я, стригоя от обычной шантрапы не отличу? – вскричала старуха в полный голос, совершенно не заботясь тем, слышат её или нет.
– Ну и что, что стригой? Вам-то какое дело? – честно говоря, достало меня, что всякие люди нос воротят. Что я им сделал?
– А такое, милок, что лицензия у тебя должна
