кладовке нашла.
Ванька выдвинула ящик стола, до отказа забитый исписанной бумагой, провела по ним ладонью, как будто щенка потрепала по загривку.
— И в других еще! Я переписываю, что можно понять. Где-то водой попорчено, а где-то вот, такие непонятные выкрутасы с почерком. Кажется, что другой человек писал, как в мультике про Простоквашино — дядя Федор письмо родителям пишет, а Шарик и Матроскин свое добавляют.
Гера слушал её и думал, что каждому, даже самому открытому и жизнерадостному человеку нужна «своя крепость», будь то дом, компьютерные игры, алкоголь или рассыпающиеся тетради, найденные в кладовке съемной квартиры.
— Как тебе про золотые швы? Красиво, да?
— Красиво. Но мне кажется, что жизнь скорее напоминает не готовую посуду, а шарф в процессе вязания. Последние пару рядов еще можно распустить и перевязать, а возвращаться на десять лет назад, вроде, уже и жалко.
— Интересное сравнение. А по-моему жизнь похожа на тетрис. Рядочки сложились и ушли вниз, надо складывать новые, а фигурки падают и падают, и не всегда успеваешь их удачно пристроить. Ну, а в переложении «на шарфики»: не обязательно распускать, можно взять нитку, которую когда-то оборвал, и начать новый рисунок. Шарфики — они длинные.
— Что-то мы с тобой совсем увязли в вязании, Анна Андреевна.
— Да, есть такое дело, — она откинула занавеску, чтобы взглянуть на часы, стоявшие на подоконнике.
— О! А я думаю: «Где-то тикает или мне кажется?»
— И тикает, и кажется, — Ванька улыбнулась краешком рта, — здесь сначала стало тикать, а потом я купила часы.
На улице Гера приостановился, вертя в руке сверток с купленной тканью. Чего-то не хватало. С досадой шлепнул себя свертком по ноге. «Чертежи!» Он оставил свои чертежи, но возвращаться не хотелось. Вечер был прекрасен и завершен. Продолжить его, было бы так же нелепо и не нужно, как добавить к талантливо снятому фильму пару лишних кадров из домашнего видео. Он махнул рукой и пошел, петляя в малознакомых дворах, пока не вышел на набережную. Вода в канале была светло-серая с зеленым отливом и казалась холодной. Гера поежился и с удовольствием вспомнил своеобразный уют ванькиной квартиры. Когда Ванька провожала его по темному коридору со скрипучими половицами, она вдруг остановилась так резко, что он, не успев притормозить, наскочил на неё и, похоже, отдавил ногу. Она не смутилась и как будто даже не заметила, а заговорила почему-то шепотом:
— Знаешь, что я бы нарисовала на стенах, если бы Мариванна разрешила?
— Что?
— Остров. Пальмы, туземцы, море. Как у Гогена. И лошади.
— У Гогена разве были лошади?
— Не важно. У меня бы были. Мне рыжие очень нравятся. Жаль, что нельзя.
— Жаль.
— А почему мы шепчемся, нет же никого?
— Не знаю.
Они оба захихикали, как школьники, застуканные внезапно вернувшимися родителями за занятием домашним «спиритизмом».
«Лошади, лошади! Рыжие лошади!» — напевал Гера, глядя на неторопливый серо-зеленый поток. Уже во второй раз он подумал, что его новая знакомая сама похожа на рыжего жеребенка.
«Подобное тянется к подобному».
— Среда — самый дурацкий день, — уныло протянула Юлька, — самый беспросветный, вчера вторник, завтра четверг. Удавиться хочется.
— Перестань ныть, а то я твое желание волшебным образом исполню, — пригрозила Ванька, — из-за тебя тут торчим, между прочим. Зачем надо было ставить в известность всю бухгалтерию во главе с Инной?
— А что? Веселее будет, вот увидишь!
— Вот, уж, веселье, так веселье! Те же физиономии, что по будням, еще лишних два дня наблюдать. К тому же, пикник, который у нас изначально намечался, автоматически превращается во внеочередной корпоратив под присмотром начальства, а мы с вами — из безответственных гостей в ответственных за стол и развлекательную программу.
— Девочки, не ссорьтесь! — Людмила подняла глаза на подруг, отвлекшись на минуту от экранчика калькулятора, — ты, Юленька, действительно, слишком пессимистична и много лишнего говоришь, а ты Анечка, слишком остро на это реагируешь. Как, впрочем, и на всё остальное.
— Ой, а программу тоже надо? — оживилась Юлька, — У меня есть человек, который этим с удовольствием займётся.
— Еще чего?! Не хватало нам еще идиотского тимбилдинга!
Людмила прервала их насыщенную дискуссию, положив в центр стола лист бумаги, на котором были написаны два трехзначных числа.
Подружки молча ждали разъяснений.
— Эту сумму, — Людмила указала на число побольше, — должен внести каждый, если будем закупать всё, включая спиртное. А это — только на еду. Напитки предложим всем приносить с собой.
— Давайте уж всё сразу, — вздохнула Юлька, — покидаем Лёше в багажник, и никаких проблем.
— Давайте только еду, а спиртное пусть каждый принесет в соответствии со своими вкусами.
— Точно! — одобрила Ванька, — со вкусами и аппетитами, чтобы не было претензий, что мало. Тем более что, с иннушкиного дозволения, девчонки могут приезжать с бойфрендами. Тут уж мы точно не подгадаем — в кого сколько влезет. Во, Леха попал! Пригласил девушку на свидание, а получил вечеринку со всеми её коллегами, их кавалерами и руководством.
— Да, — согласилась Людмила, — не очень хорошо получилось, но, как говориться: «Хочешь рассмешить бога — расскажи ему о своих планах».
Людмила умела приводить цитаты. Они были всегда уместны, точны и неоспоримы.
— Сейчас я сделаю рассылку, чтобы завтра все уже принесли деньги, и…
— И домой! — подхватила Юлька.
— Нет, сперва надо еще зайти в магазин и купить какой-нибудь диск с фильмом. На случай плохой погоды. Если, вдруг, пойдет дождь, мы сможем все вместе посмотреть кино, поговорить…
— Деееевочки, — пропела Ванька подозрительно сладеньким голоском, — может, вы без меня купите, а? Вы же, все равно, лучше знаете — что выбрать. А я только под ногами буду путаться.
Подруги молчали. Чтобы окончательно победить их сомнения, она добавила, неожиданно, для самой себя:
— Мне на примерку сегодня!
На улице было пакостно. В старом промышленном районе, среди полинявших «сталинок», хорошо себя чувствовал только промозглый осенний ветер, совершенно не смущавшийся такими формальностями, как календарь, показывавший середину лета.
Ни о какой примерке на сегодня они не договаривались. Вообще не оговаривали конкретный день. Гера сказал: «Забегай как-нибудь на следующей недельке». «Следующая неделька» благополучно закончилась два дня назад, и зайти давно было пора, а тут такой случай. И дело сделать, и от похода в магазин отвертеться.
Выбравшись из душного метро, Ванька с удовольствием вдохнула воздух, двадцать минут назад казавшийся мокрым и противным. Постояла несколько секунд, запрокинув голову, глядя на крыши плотно стоящих домов. В центре города даже погода воспринималась иначе, нежели на окраине. Ровное хмурое небо создавало идеальный фон для неповторимых абрисов городского горизонта.
