Девять кругов мкАДА - Фрэнсис Кель

– Катерина велела учредить здесь пансион для тех, кто будет охранять эти земли. Вы сможете вернуться, но не сразу.

– А что с нашими родными? С родными Ираиды?

– Печально, но у нее никого нет. Она была очень одинока. Как и вы. Но теперь есть мы, ваша новая семья. Должно быть, ваша личность расслоилась после какого-то пережитого потрясения или волнения. Так и появилась Ираида. Так появляются все доппельгангеры.

– Но ведь ваш Вальдемар не исчез?

– Я сам так решил. Могу себе позволить. Как, впрочем, и Катерина. Вы ведь тоже не совсем настоящая…

Ариана не могла поверить. Неужели эта молчаливая женщина… Императрица…

Катерина протянула к ней руку, и цветок стал распускаться, его крепкий стебель утолщался, превращаясь в рукоять клинка.

– Меч-ирис, прекрасная пара нашему зверобою, не так ли? – наконец заговорила Катерина. – Что же, Валентин, кажется, у тебя появится одаренная напарница. – Потом она обратилась к Ариане: – Девица готова переступить черту и выпустить свой дар из клетки?

Ариана чуть заметно кивнула, а в следующий миг поднялся вихрь из листьев, захватывая ее в воронку. Когда ветер стих, они втроем стояли перед грандиозным дворцом. Он стал еще более величественным, чем она видела при входе на парковую территорию Царицыно.

– А вот и наш пансион, – сказала Катерина. – Скрытый от глаз, неведомый миру, но тайно творящий чудеса. Мы сдерживаем нечисть, хтонь царицынскую, чтобы весь мир мог спать спокойно. Да, Валентин?

– Я бы не отказался вздремнуть, честно говоря, – усмехнулся он. – Хотя бы часок.

– Цыц, мой зверобой, – пожурила его Императрица. – Отдохнем в следующей жизни.

Было странно вернуться в эти стены, которые прогнали ее будто бы вечность назад. Ариана смотрела на свое отражение, не переставая удивляться. Где та угрюмая женщина, готовая доверить свою судьбу кому угодно, только не себе?

Она исчезла, растворилась, а на ее место заступила новая личность. Более крепкая и смелая. Сколько всего она узнала в стенах пансиона! И неудивительно, что теперь на ней уже не та коричневая форма, а изысканное белоснежное платье.

Валентин не обманул: они все же успели на симпозиум. В руках Ариана сжимала папку со своим докладом – там был готов проект для тех, кто пострадал от расслоения личности. Они с Валентином знали правду – и не только знали, а буквально бились за нее, но им следовало помочь и остальным. Тем пациентам, которых заточили по всей стране.

Внутри у Арианы расцветало спокойствие. Она уверенно шагнула вперед.

– Адриан, давай еще раз. На прошлой неделе тебе здесь что-то померещилось, и теперь ты проводишь ночь в Царицынском парке, верно? Я ничего не упускаю? – проворчал Адам рядом.

Присев на колени, я с фонариком осматривал траву и, не отвлекаясь, недовольно прошипел в ответ:

– Так, для общего сведения: мы вместе, – я выделил последнее слово голосом, – проводим ночь в парке. Если ты вдруг не заметил.

За спиной тяжело вздохнули, и я уже знал, что Адам сейчас стоял, скрестив руки на груди, и смотрел в упор тем самым раздражающим взглядом в духе: «Хватит умничать, Адриан».

– Что ты там ищешь? – спросил он, заглядывая мне через плечо.

– Сам не знаю.

Поднявшись, я отряхнул грязь с колен и тоже скрестил руки, отзеркалив его позу. – Ладно, слушай. Я хотя бы притащил сюда только тебя, потому что ты мой брат-близнец, кому я еще мог довериться? Но зачем ты привел Макса? – Я указал пальцем на парня, стоявшего рядом с нами.

– Адам сказал, что идет смотреть призраков, – непринужденно проговорил Макс, опершись плечом о каменную стену башни. – Попросил помочь.

Адам и Макс состояли в команде по хоккею – тот вид спорта, который мне не нравился с самого детства, особенно после того, как первая пробная тренировка закончилась переломом. И да, в этом постарался Макс. В тот день он сделал резкий вираж на льду, случайно сбив меня на полном ходу. Неудачное падение на правую руку – и привет, месяц в гипсе. Макс после этого через день приходил к нам домой с килограммом апельсинов в качестве извинений. Все это длилось до тех пор, пока гипс не сняли. Адам пытался реабилитировать своего лучшего друга в моих глазах, уверяя, что Максу настолько жаль, что он готов навещать больного хоть каждый день. Но мне казалось, что причина его частых визитов вовсе не чувство вины, а новый «плейстейшн», недавно купленный Адаму.

Я сердито посмотрел сначала на Адама, затем на Макса. Угораздило же моего братца выбрать себе такого лучшего друга! Внешне они были полной противоположностью: у Адама острые черты лица, миндалевидные глаза и густые темные волосы – спасибо нашим татарским корням, – а вот Макс эталонный «Иванушка»: пшеничные волосы, большие голубые глаза и веснушки на носу. Зато характерами и интересами были схожи, просто не разлей вода, лучшие друзья на века, про таких говорят: «брат от другой матери». Они были дружны с самого детства, и я совру, если скажу, что совсем не ревновал Адама и не злился на Макса. Когда мы, будучи мелкими, играли втроем, я вечно не поспевал за ними и из-за этого часто плакал и жаловался родителям. Со временем обиды ушли, но сварливый характер остался, так что я продолжал ревновать брата, пусть до конфликтов дело уже и не доходило.

И вот у нас секретная вылазка, я позвал только брата, а что сделал он? Правильно, взял с собой лучшего друга.

Сдерживая растущее раздражение, я спросил:

– Макс, ты поэтому взял с собой пневматический пистолет? Думаешь, это поможет разобраться с призраком?

– Это я попросил его взять пистолет, – подняв руку, неуверенно произнес Адам; теперь он выглядел как юнец, которого уличили в проступке.

– Зачем?

– У нас должно быть с собой какое-нибудь оружие, а у Макса отец полицейский. Ночь в закрытом парке. Что угодно может произойти! Я сначала думал взять нож, но ты меня отговорил.

– Если бы я знал про пистолет, тоже бы отговорил.

– Поэтому я ничего не сказал.

– Ладно, допустим. Нам может пригодиться оружие, хотя я уверен, что это не так.