мне, и я присела, выпрямляя локти. Почему они замолчали? Неужели ушли, осознав, что им меня не достать?
– Обойдетесь, – тише повторила я, прищурившись. – Здесь вам до меня не добраться…
И за спиной моей вспыхнул свет. И туман почернел, обращаясь в дым. А вокруг, по всему берегу вокруг Русальего острова, вспыхнули костры.
Они стояли словно стражи – каждая у своего.
Неподвижные, нагие.
Безмолвные.
Больше не звали. Больше не умоляли, не грозили, не кричали и не пели…
Потому что своего они добились.
Я обернулась. Медленно, уже зная, кого увижу.
Посреди острова, под самой аркой, возле горящего огня лежала моя мама.
– Но как… это же круг…
– И он не выпускает, – шепнула в правое ухо Белая.
– Нечистую силу, – кивнула я, лихорадочно ища в памяти нужные слова. Увы, меня никогда не водили в церковь, никогда не учили молитвам.
– И тебя не выпустит, – добавила в левое ухо Черная.
Все оружие, что было у простых людей, у меня отняли с самого рождения.
Позади меня стояли двое: Белая и Черная. Они схватили меня за руки, вложили в ладонь нож и потащили к костру. Силой поставили на колени и направили мою руку с занесенным ножом вперед.
Мама лежала, не шелохнувшись, распахнув широко глаза.
И я закричала – прежде чем ощутила боль… прежде чем приняла решение… прежде чем моей кожи коснулось пламя… и сунула руки прямо в огонь костра.
* * *
Туман расплывался плешивыми облачками густого белого морока, и сквозь него прорезалась лазурь утреннего неба.
Пахло скошенной травой. И тиной. И чем-то резким, животным.
Вокруг копошились утки.
– Эй, девушка! – вдруг раздался возмущенный голос с другого берега. – Вы что там делаете?
Растерянно открыв рот, я оглянулась, заметив мужчину в оранжевой жилетке. Одной рукой он опирался о грабли, второй махал мне, привлекая внимание.
– Немедленно убирайтесь с острова! Это объект культуры! Там запрещено находиться.
Медленно я подняла руку.
Целая. Не обожженная.
Разжала кулак.
В нем ничего не было.
Я поднялась, пытаясь вспомнить, почему я босая.
– Стойте!
– Что? – замерев у самой кромки воды, произнесла я так тихо, что вряд ли он мог услышать.
– Купаться здесь тоже запрещено.
Губы мои дернулись в неуверенном смешке:
– Так как же мне уйти с острова?
– Э-э-э… я охрану позову!
– Не надо охрану. – Голос мой, неровный и слабый, дрогнул, когда я вступила в ледяную воду. Утки метнулись в сторону, недовольно ворча.
– Я так… – прижимая руки к груди, пробормотала я. – Я быстро… я уйду…
Мужчина поспешил к тому месту на берегу, где я вышла из воды. Он сердито дергал верхней губой, явно не зная, стоит ли еще раз отчитать меня, позвать охрану или отпустить с богом.
– Зачем вы вообще туда полезли?
– Русалок искала.
– Нашли? – Он все же протянул руку, помогая мне выбраться на берег.
– К счастью, нет. – Прикосновение его было теплым, очень живым, настоящим, а пальцы мои вдруг оказались гибкими, послушными, совсем целыми, и я сжала его ладонь обеими руками, прижала к груди, улыбаясь: – Спасибо!
Он выпучил глаза, верно, посчитав меня городской сумасшедшей.
– Ладно, – буркнул он, отнимая руку. – Но больше… – он взмахнул граблями, – ни-ни.
– Обещаю, – улыбнулась я. – Больше не буду.
Мы неловко застыли на берегу. С меня снова стекала вода, но ноги крепко стояли на земле, и уточки крякали очень деловито, громко, а в стороне пронзительно жужжала газонокосилка, не позволяя даже усомниться, что все по-настоящему.
– Больше не надо, – сердито кивнул мужчина и, переминаясь с ноги на ногу, махнул рукой с граблями в сторону: – Ваши?
В стороне валялись мои сброшенные кроссовки с носками.
– Мои.
– Больше не теряйте.
Прикусив губу, я натянула влажные от росы носки на такие же мокрые ноги. В кроссовках тут же захлюпало, но ждать, пока обсохну, не хотелось. Мне не терпелось вернуться домой.
– Больше не буду, – повторила я и отправилась вверх по лестнице и по каменному мосту. По тропинке к курганам.
Там никого не было. Только в стороне прогуливалась пожилая пара, держась за руки.
Я долго стояла, прислушивалась, но ничего, кроме пения птиц, не расслышала.
Курганы молчали. Они были пусты.
Ключ в моей ладони был обгоревшим, покрытым золой. Я несильно размахнулась и просто швырнула его в траву.
На перекрестке у парка задержалась. Телефон мамы не отвечал.
В кармане моей ветровки лежал проездной на метро. На нем еще оставалось несколько поездок.
Я решила потратить одну из них, чтобы вернуться домой.
Здесь и далее цитируется песня «Зло» группы «Электрофорез»
Тренировочный меч, его часто изготавливают по образцу реальных катан работы лучших японских мастеров (яп.).
Одна из древнейших существующих на настоящий момент школ традиционных японских боевых искусств и древнейшая из комплексных систем боевых искусств Японии (яп.).
Институт Стран Азии и Африки, факультет МГУ, где изучаются восточные языки.
Высшая ученическая степень в катори (яп.).
Низшая мастерская степень в катори (яп.).
Сертификат, свидетельствующей о полной передаче всех знаний и секретов школы его обладателю (яп.).
Острие клинка, а также ближайшая прилегающая к ней область с характерно изогнутым лезвием (яп.).
Японский тренировочный меч для иайдо. Иайдо – искусство внезапной атаки или контратаки с использованием катаны (яп.).
Рукоять (яп.).
Панграмма (разнобуквица) – короткий, завершенный по смыслу текст, в котором содержатся все буквы алфавита. Используется в том числе для демонстрации шрифтов. – Примеч. автора.
