Чтобы открыть дверь и юркнуть внутрь, мне понадобилось сделать два шага, выйдя из тени, и потратить пару секунд.
— Трогай, — сказал я водителю и продиктовал адрес.
Первым делом оглянулся назад, других машин, следовавших в нашем направлении или припаркованных у тротуара, там не было. Вот и отлично. Руки так и чесались написать или позвонить Андрею, но раз он сказал, что не надо этого делать, значит подождём до завтра.
Домой я пришёл почти в десять вечера. Свет горел только на втором этаже в кабинете отца. Скорее всего мама тоже не спит, но у неё окна выходят на парк, отсюда не видно. В прихожей тоже горели почти все светильники и в центре стояла недовольная Маргарита, готовая выпалить воз и маленькую тележку разнообразных претензий и обвинений. Пока она это не успела осуществить, я выпучил глаза и с самым заговорщицким видом приложил палец к губам. Она состряпала крайне удивлённую физиономию, забрала молча у меня пальто и шляпу, потом также молча удалилась. Магия просто какая-то, надо запомнить рецепт.
Вместо растворившейся в глубине дома прислуги на моём пути нарисовался отец. Жестом приказал следовать за ним, и мы пошли в его кабинет, где я рассказал ему наш с Андреем разговор, пропустив несколько деталей, благодаря чему он превратился из соучастника практически в такую же жертву, как и я. Отец сказал, что обязательно внесёт новые сведения в текст следующего дополнения к уже направленным документам с упоминанием очень важного свидетеля. Такой вариант развития событий меня вполне устраивал. Думаю, так будет справедливо.
Хотел ещё попрактиковать медитацию перед сном, но сон решил, что сейчас именно его очередь и вообще хватит приключений на сегодня. Я залез под одеяло и очень быстро заснул крепким сном, почти без сновидений.
Утром все старательно делали вид, что у нас всё в порядке и ничего не происходит. Новый семейный автомобиль пока решили не покупать, дабы не было соблазна у подручных Баженова снова его спалить. Можно было бы сразу установить на него сто пятьсот контуров защиты, но решили просто подождать, пока всё уляжется. К тому же главный полицмейстер Санкт-Петербурга выделил нам на время бронированный микроавтобус, снаряжённый к тому же всеми необходимыми артефактами, сдерживающими магические атаки. Просто душка, что тут скажешь. Наш водитель немного поворчал по поводу слишком примитивной системы управления грузной неповоротливой машиной, но в итоге быстро к нему адаптировался.
Рабочий день ничем сначала не выделялся, шла череда пациентов со всякой всячиной, с которой я уже справлялся легко и непринуждённо, а Виктор Сергеевич устал просто смотреть на мою работу и сходил за книжкой. Мне сначала показалось, что это какой-то очередной научный труд по магии, но периодически издаваемые им странные звуки и беспричинный смех, подсказали, что сей фолиант к науке никакого отношения не имеет. В очередной раз, когда он некстати захихикал, я одарил его максимально укоризненным взглядом, на что он пожал плечами, развёл руками и снова углубился в чтение.
Неторопливый темп работы со стопроцентным успехом в каждом из случаев был прерван совершенно неожиданно. Вошёл отец, затолкал в манипуляционную Юдина и оповестил всех, что я должен уйти, а Илья меня подменит. Теперь я пожал плечами и вышел из кабинета вслед за отцом.
— Что-то случилось? — спросил я, когда мы оказались в коридоре.
— Гора пришла к Магомеду, — хмыкнул отец.
— Это конечно неплохо, ну а если серьёзно?
— Обухов к себе вызывает. Мы же в коллегию тоже петицию отправили и не одну. Хочет теперь лично пообщаться. А заодно и спрошу насчёт пересмотра твоего запрета на работу в статусе Лекаря.
— Думаешь, что я уже справлюсь? — позволил я себе усомниться. Я никогда не завышал своих способностей и заслуг, даже наоборот, иногда недооценивал, пока факты не убеждали в другом. Вот и сейчас я пока не был уверен в своих силах.
— Ну мы же не будем просить устроить заседание коллегии завтра, — хмыкнул отец. — Они для наложения запрета пять дней форы дали, а это дело важнее, должны были быстро реагировать. Так что недели две точно будет в твоём распоряжении, чтобы полностью раскрыться. Ты и так уже лучше Юдина справляешься, а он круглый отличник, между прочим.
— Когда едем к мастодонту?
— Хорошая ассоциация, — хихикнул отец. — Да прямо сейчас и едем, чего тянуть, таких людей нельзя заставлять ждать.
Мы сели в бронированный микроавтобус и поехали в «Больницу Всех Скорбящих Радости», что находилась на перекрёстке Большого Сампсониевскгого проспекта и Боткинской улицы недалеко от Финляндского вокзала. Что интересно, и я только сейчас об этом подумал, целый квартал, застроенный зданиями огромного больничного комплекса, принадлежащего Обухову, с юга ограничивался Пироговской набережной, у которой пришвартован прогулочный катер Боткиных. Есть ли здесь какая-то взаимосвязь? Да ну, вряд ли. Взаимосвязь есть в данном случае с наличием мест для швартовки, у Боткиных свои клиники. Пусть не такие огромные, зато их много и разбросаны по всему городу. И как интересно Серафим Павлович отец Андрея справляется со всем этим? Если даже каждой клинике уделять пять минут в день, их просто объехать не успеешь.
Мы с отцом вошли в богато украшенный вестибюль главного здания и направились налево по коридору. Кабинет босса всех питерских лекарей находился в области просторного расширения и имел зал ожидания для страждущих пообщаться со светилой лично. О нашем приходе доложили, и мы присели в большие мягкие кресла, приготовившись ждать. Услужливый персонал предложил нам кофе с пирожными, от которых мы решили не отказываться. Отец сказал, что ждать иногда приходится долго, даже если пришёл по срочному делу. Но в этот раз мы успели сделать лишь по два глотка, так и не отведав сладкое угощение, оставив всё на журнальном столике. Нас позвали пройти на беседу.
Кабинет князя Степана Митрофановича Обухова был достаточно просторным и полностью соответствовал социальному статусу и значимости его фигуры. Ну и богатству, соответственно. Золочёная лепнина, деревянные панели с филигранной резьбой, огромные картины кисти знаменитых художников прошлых веков в массивных золочёных рамах, всё просто кричало о богатстве и успешности. Князь сидел за огромным резным дубовым столом и перебирал груды бумаг. Вполне ожидаемо, чем выше находишься в социальной пирамиде, тем больше бюрократии встаёт на твоём пути.
— Добрый день, господа Склифосовские, — сочным баритоном провозгласил он, разбив на осколки повисшую было тишину. — присаживайтесь.
Он указал на стулья, придвинутые к столу для совещаний, примыкавшему к его собственному.
