уточнил:
– Я вот думаю, что оно и к лучшему, милсдарь? А то была бы целая деревня Митричей. Мы с ним одним измучались.
- Почему не отправили в дом скудоумия? – задал вопрос прозорливый следователь.
- Так позор какой на всю деревню. Решат еще, что у нас дурные живут. К нам же опосля никто не приедет на проживание. А у нас мужиков неженатых много. И все они хорошие, не испорчены этими вашими городами с клубами, зельями, цирюльнями и общественными би… бибилиотеками, - последнее слово он прошептал со священным ужасом.
– Ладно, - вздохнул Зимин. - Вы, уважаемый, говорили по поводу пропавших. Что знаете чего-то. Можете рассказать?
Он посмотрел на старосту, ожидая ответа. И меня начали терзать смутные сомнения, что мужик сейчас начнет рассказывать, что люди с головами жаб воруют себе жен из селянок и приезжих, но староста смог меня удивить. Он воровато осмотрелся по сторонам, словно проверяя, не подслушивают ли нас, а затем наклонился через стол и, понизив голос, проговорил:
– Скорее всего, это темный всадник виноват, милсдари.
– Кто? - не понял Шуйский.
– Темный всадник, мастер Дмитрий Васильевич, - повторил староста.
– Это еще кто?
– Иногда у болот видят всадника во всем черном, - начал рассказывать мужик. - Он медленно едет, и глаза и у лошади и у конника багровым огнем горят. И если его увидел - обязательно жди беды. А вот если и всадник тебя приметил - обязательно человек заболеет и помрет.
После последней фразы, староста быстро осенил себя знаком Искупителя, и коснулся кончиками загрубевших пальцев вышитого на рубахе рисунка.
Зимин и Шуйский снова переглянулись. И в этот раз, в их взглядах читался скепсис:
– А этот всадник - это призрак? - уточнил кустодий.
– Зачем? - удивился староста. - Человек он. Колдун может быть, ну, или демон какой из болотных. Следы подков от лошади на мокрой земле остаются. Значица – не дух. Мы уж приезжим про него стараемся не рассказывать. А то они любопытные больно. Начинают по болотам шнырять и искать. А потом пропадают. Нам оно надо? Нет. Не надо.
– Вот как, - протянул Шуйский. - Ну, человек нам подходит. Просто призрака сложно поймать и посадить в острог, сами понимаете. Итак, где искать этого вашего темного всадника?
– Веселый вы, господин хороший, - покачал головой мужчина. - Да кто ж его знает? Из наших никто специально не искал, где этот всадник живет. Наоборот, никто с ним видеться не желает. Говорю же: беды он приносит. А кто в здравом уме по доброй воле пойдет беду на свою голову искать?
– То есть, всадник этот тоже на болотах живет, - заключил Зимин.
– Может, и так, - согласился староста.
– И если откинуть Двушкина, подозреваемых у нас остается двое. Всадник и болотный народ, - протянул Шуйский и вздохнул. - Негусто.
– А эти знаки у вас на рубахах, - уточнил я. - Они от болотного люда защищают?
Староста кивнул:
– Так нам жрец наш велел сделать. Нанесли знаки на забор, и болотники эти в деревню не суются. Выходит, работает силушка ента. Ну и защита Искупителя тоже. У нас в деревне все в него верят. Места здесь такие, что без веры никуда.
– Тогда почему я не видел в деревне храма Искупителю? - полюбопытствовал я.
Староста вздохнул:
– Мы под службы дом отвели, где по воскресеньям жрец святую книгу читает. А храма у нас отродясь не было. Еще когда прадед мой здесь жил, еще до смуты, приехал в эту деревню жрец из Петрограда. И заявил, что земля эта проклята, а освятить участок под храм денег стоит. И такую цену назвал, что решили деревенские на сходе, что такую сумму жителям и за сто лет не собрать. Вот и повелось, что храма у нас нет.
– А жрецы как же к вам приехали? - удивился Зимин.
– Ну, тот, который при прадеде служил, был из местных, - ответил староста. - Сам по книгам выучился, и детвору грамоте учил. А по воскресеньям службы вел. А нынешний из приезжих. Жрец Апанас. Он к нам погостить приехал, и так ему здесь понравилось, что решил остаться.
– А давно он прибыл? - уточнил я.
– Давненько, - ответил староста. - Еще в начале Смуты.
– Ну, спасибо за разговор, - заявил кустодий.
– Обращайтесь, милсдари. Мы завсегда готовы помочь поймать душегуба, - произнёс староста и улыбнулся, явив на редкость крепкие зубы.
Мы встали из-за стола, и поблагодарив мужчину за беседу, последовали к выходу.
Староста шел следом, провожая нас.
- Вы уж, господа хорошие, не подумайте чего плохого про нашего барина, - начал он, когда мы подошли к воротам. - Он человек незлобливый. Не лютует, мужиков не обижает, баб чужих не трогает.
- А своих? – тут же с интересом уточнил я.
- В семьи мы не суемся, милсдарь, - ответил староста. - Чужая семья – дело хозяйское. Что там за дверьми закрытыми делается, на то воля Искупителя. А пересуды да слухи - это все грех.
- У Двушкина ведь было несколько жен, верно? – не отступал я.
- Все так, господин, - нехотя ответил староста.
- И все они погибли, - заметил я.
Мужчина почесал бороду:
- Такая вот у барина тяжелая судьба.
– Тяжелая она как раз у мертвых жен, - возразила Арина Родионовна. – А ваш барин всех приезжих и свободных девушек норовит затащить к себе в постель.
- Что вы, - отмахнулся староста, но при этом густо покраснел. – Никон, свет наш, барин, никого силком к себе не тянет. И не заманивает порядочных девиц. А те, что приезжают к нам лекарить али амбарные книги проверять, то они ж сами к нему идут за подарками да легкой долей. Он мужик молодой, вдовец к тому ж, ни перед кем ответа не держит за то, кто ему постель греет. К нашинским бабам он интереса не имеет. А приезжие, чего от них ждать? Они как наиграются да натешатся, то и текают отседава с коробейниками.
- Или на болотах оказываются, - мрачно отозвался Зимин.
Староста удивленно приоткрыл рот:
- Да что вы такое говорите? Неужели думаете, что девицы в топи уходят?
На последней фразе бородач
