бери. Не отдают — дерись. Это Карлуша слова в простоте не скажет, я такого не люблю.
— В сон клонит, — пояснил я. — За отпуск ритм жизни сбился, встал сегодня рано, вот и сносит меня.
— Намек ясен. — Покивала ведьма. — Ну, мы особо засиживаться не собираемся, сейчас чайку попьем, потолкуем про одно дельце да и уйдем.
Изольда подхватила чайник, закипевший за секунду до слов ее хозяйки, и наполнила наши чашки.
— Это, конечно, не чай. — Окунула пакетик в воду Марфа. — То ли дело у меня дома, там ведь и мелисса в заварку добавлена, и другие травки, тонизирующие и ароматные. Но ты не пожелал заехать, уж не знаю почему.
— Не хотел давать повод для сплетни, — пояснил я. — Ясно же, что самое позднее через час кто-то из наших друзей выкатил бы претензию на предмет сговора за спинами. Не знаю, как вам, а мне подобное ни к чему, и без того забот полон рот. Что до чая — зря вы. «Базилур» на общем фоне очень хорош. И аромат, и крепость наличествуют.
— Ну, если только на общем фоне, — не стала спорить Марфа. — Изольда, ты чего застыла? Садись, вон, рядом с хозяином дома, поухаживай за ним. Валера, ты же не против?
— Вроде у самого руки есть, — усмехнулся я, — не растеряюсь. К тому же по правилам я, как хозяин дома, обязан гостей ублажать. Но в целом — да, в ногах правды нет.
— Мужчинам — мужское, женщинам — женское, — строго произнесла Марфа. — Нам этих новомодных западных причуд не надо. Мы должны быть сильными, чтобы владеть этим миром, с этим не спорю, но это не значит, что для того следует в себе изначальную женскую искру затушить. Ты сам-то с кем свой век коротать предпочтешь? С приятелем среднего пола, у которого из бабьего только титьки остались, или с той, к которой тебя как магнитом тянуть станет, потому что лучше нее на свете никого нет? Которая твой дом на самом деле домом сделает и детишек нарожает?
— Не поспоришь, — согласился я.
Изольда тем временем положила на тарелку кусок кулебяки, пахнущий невозможно одуряюще, подвинула поближе, подперла щеку кулаком и уставилась на меня.
— Она и пекла, — уведомила меня верховная ведьма. — Ешь, ешь. Когда мужик сытый, так с ним дело иметь проще.
— Вкусно, — сообщил я Изольде. — Спасибо.
— Еще бы не вкусно. — Марфа откусила сразу половину ватрушки и запила печево чаем. — С душой делалось, с желанием. А это великое дело.
— Скажите, а Изольда сама говорить умеет? — осторожно уточнил я. — Или только улыбаться?
— Умеет. В прихожей же говорила? Просто попусту языком молоть терпеть не может, не то что иные прочие.
— Вы про Стеллу? Да не так уж много…
— Много, — перебила меня Марфа. — Слишком много. Причем по поводу и без повода, что совсем никуда не годится. И не только в болтовне дело, она себе еще и лишнего много позволила, такого, что ведьме невместно творить. Я терпела долго, но всему есть предел, потому в ближайшее время вы вряд ли увидитесь.
— Даже так? — Я положил надкусанный ломоть кулебяки на тарелку. — Надеюсь, никаких излишеств вроде прошлого раза вы устраивать не собираетесь? Коленями на стекло — это, конечно, оригинально, но если вы ее искалечите, то здорово усложните мне жизнь. Стелла — редкая стерва, спору нет, но иногда она мне помогает. К тому же мы не просто так с ней сошлись, тут кое-чья воля задействована. Полагаю, вы в курсе, о ком я речь веду?
— А как же. — Ведьма снова отпила чаю. — Мне эта вертихвостка сразу доложилась, в тот же день, как из леса вернулась. Как я ей тогда шею не свернула — сама не понимаю. Надо же было додуматься до такого — попробовать наложить лапу на добро Полоза! Да он сроду ни с одной золотинкой не расстанется, что уж тут про венец Гориславы говорить.
На самом деле? Это интересно. Просто мне-то огненный змей тоже кое-что из своих богатств посулил за помощь. Не скажу, что я спешу выполнять его просьбу, но кто знает, вдруг свезет, вдруг найду я того, кто пособником его врагини стал.
— Ну а что до тебя — так вот тебе помощница. — Марфа показала на Изольду. — Чем плоха? И умница, и красавица, в зельях сведуща, крови, опять же, не боится. Что не болтлива — сам в том уже убедился. А та ли ведьма тебе служит, другая — Полозу плевать, уж ты мне поверь. Он про вас до останнего дня и думать забыл.
— Рокировка, значит. — Я встал с табуретки. — Интересное предложение, хоть и неожиданное.
— Стелла — неврастеничка, — наконец-то снова заговорила Изольда, голос ее был мелодичен, хоть и немного низковат. — Я ее давно знаю. Чуть что, она сразу психовать начинает, беситься, крайних искать. У нас ее за это сильно не любят.
Сложившаяся ситуация меня начала немного напрягать, поскольку со стороны эти смотрины, наверное, смешно выглядели. И самое главное — Марфе это зачем? Понятно, что я эту Изольду, насколько бы она не была симпатична, к себе на пушечный выстрел не подпущу, поскольку веры ей нет совершенно. И Воронецкой не было, но тут-то вовсе труба.
— Пойду покурю, если вы не против, — проговорил я. — Надо все услышанное переварить. А как вернусь, перейдем к тому вопросу, ради которого вы ко мне приехали.
— Курение вредно, — назидательно сообщила мне Марфа. — Но в этом доме ты хозяин. Изольда, подлей мне кипяточку. И напомни, которые пирожки с вишневым вареньем?
Я покинул кухню, зашел в комнату, вытянул сигарету из пачки, лежащей на подоконнике, и было собрался выйти на балкон, но не успел — меня остановил недовольный девичий голос, прозвучавший в голове:
— Она мне не нравится. Прогони ведьму-молодуху! Сейчас прогони!
— А? — Заморгал я, а после повертел головой. — Чего?
— У нее чернота в душе, — пояснила мне неведомая собеседница. — Ты ей не нужен. Ей сказали тебя приручить, подчинить. Гони ее прочь!
Самое странное, что голос этот мне знакомым показался, я его раньше слышал. Но где и когда?
— Та, другая, что приходила раньше, тоже дрянь редкая, но она хоть иногда с тобой честно говорит, — продолжила вещать невидимая девушка. — А эта… Она куда хуже. И еще — ты ей очень не нравишься, она тебя убить желает. Ты этого не видишь, а я знаю! Я таких, как она, много повидала, уж поверь, и когда жива была, и… И потом тоже. Ты мне верь, я знаю. Староста нашего села, дядька мой, он с
