ярче и вся округа ярко осветилась, а воздух зазвучал игривыми нотками семиструнной гитары. Веселье и пляски продолжались до рассвета. Когда уже все устали не могли стоять на ногах поляна также внезапно замолчала и наступила тишина.
Сквозь пустоту послышалось едва уловимое шарканье ног по земле и суета, за которой стали доноситься тяжелые вздохи. Люди на поляне строили пирамиду из своих тел, чтобы воительница могла подняться выше и узреть опасность, исходящую с окраины города, где засветились забытые фонари. Пирамида стоящих на плечах своих товарищей мгновенно поднималась и стала доставать до верхушек деревьев когда по ней начала карабкаться девушка. Лихо хватаясь руками за плечи и вставая на подставленные колени она преодолевала этаж за этажом из человеческих тел, пока, наконец, не добралась до самого верха, где она встала на плечи, а её ноги прочно зафиксировалаи в своих руках помощники.
Улица забытых фонарей зажглась ярким светом от взгляда девушки, стоящей не пирамиде. Между столбами загулял смертельный ветер, а пыль закружилась в затягивающей вверх спирале. Воздух наполнился грязью и вскоре света совсем перестало видно. Тотчас раздался сильнейший хлопок и молния сверкнула в сторону смелых глаз – пирамида пошатнулась от неожиданного удара и медленно стала рассыпаться. Последней опустилась на землю девушка и тут же бросилась в чащу леса, чтобы как можно быстрее оказаться в эпицентре бушевавшего вихря, на освещенной улице.
Там её ожидал свирепый зверь Морун, чье гнилостное, холодное дыхание разносилось по всей улице. Он повернулся своей страшной мордой к тому месту, где только что была пирамида и чей-то испепеляющий взгляд, которого он не мог выдержать, не начав свой бушующий танец. Девушка обогнула страшного зверя, который был в два раза её выше, и вытащив нембольшой клинок, с силой воткнула его чудовищу в кончик хвоста. Тварь взвыла и взвилась в воздух. Девушка сняла повязанный на поясе длинный кнут и, размахнувшись, ударила повисшее в воздухе создание. Раздался могучий щелчок и тварь словно сдувшись стала уменьшаться в размерах. Девушка снова взмахнула и с силой ударила противника по ужасной морде. Но тварь оказалась проворней: схватила зубами кнут и с силой дернула его, сбив с ного свою противницу. Та вскочила на ноги, но через мгновение уже голова твари оказалась прямо у неё перед лицом – взмах клинка – и она ранит его в нос, отчего тот снова взвивается в страшных судорогах и начинает уменьшаться. Девушка быстро догоняет оставшуюся часть темного зла и снова пускает клинок в дело, ещё раз, ещё раз. Но тварь уворачивается, словно знает все шаги наперед. Лишь небольшие царапины остаются от сильных ударов, отчего зло снова уменьшается, пока не превращается в маленькую крысу, которая теряется в наступившей с побелой темноте. Фонари гаснут когда спадает накал борьбы, словно по мановению чьей-то палочки и на улице остается только один победитель. Проигравший покидает поле битвы.
Вдалеке появляется солнце и новый день несет мир и спокойствие. В этот день на улицах города не будет места нечести, котоая обманывает и заставляет людей ненавидеть друг друга. Марша подняла кнут, отряхнулась и побрела в свой шатер. Ещё один день на службе мира и спокойствия города наступил.
Утро не предвещало ничего необычного. Завились своим голосами петухи, начал потихоньку просыпаться народ, единственная широкая площадь города приглашала всех на ежегодную ярмарку. Уже подъехали обозы с гусями, поставили свои лотки с медом бортники, а полицай, одетый в парадную форму уже прохаживался между пока ещё редких витрин участников ярмарки. Часы пробили восемь и начал подтягиваться остальной народ.
Из проулка с широкими кустами боярышника на площадь вышла улыбчивая девушка в шляпке зеленоватого оттенка и жакете серо-коричневого цвета. Она прошлась мимо одних торговых рядов, будто высматривая кого-то. Затем перешла на другую сторону и снова стала рассматривать торговцев. Её внимательный взгляд скользил по деревенским лицам продавцов меда, репы, сувенирчиков в попытке углядеть что-то неявное остальным. Она остановилась у витрины лавки, торгующей непонятной и явно старой ветошью, а также старыми чугунными сковорадами. Она стала всматриваться в лицо продавца – седого грузного старика с большой бородой, которая закрывала почти всё его лицо, оставляя только глаза и часть носа. А его покрасневшие от чего-то глаза непрерывно следили за девушкой, между тем, как голова и тело оставались полностью неподвижными как пень.
– Ты кто? – спросила она странного старика.
– Чмгм, – промычал он что-то нечленораздельное в ответ.
– Кто? Не местный что ли?
– Чмгм
– А что продаешь-то?
Тут старик зашевелился и достав банку из стоявшего рядом мешка вывалиль на одну из ржавых сковород горст мелочи и снова буркнул себе под нос, показывая на горку монет. Марша подошла поближе и увидела среди старых, истертых монет блестящий кружок. Она выхватила его из кучки и стала рассматривать. На монете не было ни года, ни герба, ни номинала, только крестик с одной сторону и одинокая извилистая черта с другой. Эта линия снова напомнила её что-то смутно знакомое, но подробности о чем застряли где-то в дальних закоулках памяти.
– Это за сколько отдашь? – заинтересовалась Марша.
– Чмгм, – снова буркнул старик.
В какой-то момент она поймала на себе пристальный взгляд полицейского, посмотрела на него и, решив покинуть площадь, молча прихватила странную монету и быстро проследовала на главную улицу. Но монета для старика оказалась настолько дорога, что он тут же закричал на своем языке. Чего, однако, для полицая было достаточно, чтобы сорваться с места и ринуться, свистя в свой свисток, к месту происшествия. Девушке ничего не оставалось делать, как прибавить шаг, а затем и вовсе побежать. Прыжок вправо через ограду и она уже стоит за дверью в арке, ведущей во внутренний двор богатого дома. Запыхавшийся полицай пробегает мимо, но его тяжелое дыхание ещё долго слышно, пока наконец, не пропадает где-то за пределами центральной части города. Только после этого можно вернуться обратно на базар и поговорить с подозрительным субъектов, без вмешательства всякого рода государственных личностей. Через несколько минут та же самая девушка снова стояла напротив странного старикана.
– Ну, что скажешь? – Спросила она как ни в чем не бывало. – Тебя здесь прикрывают?
– Чмгм, мангошлак, кулабат! – Громко ответил возмущенный старик, стоя прямо напротив своей обидчицы.
– Ах, мангошлак? – С сарказмом переспросила она, – Покупаешь значит, а не продаешь!? За пригоршню мелочи? Шлкаловран!
Вот тут началось настоящее действие. Снова послышался пронзительный звук свистка полицейского, который вернувшись на площадь издалека увидал преследуемую и поднял такой шум, что в этот раз вся площадь
