и тот, подняв руку в белой перчатке, ткнул ею в сторону станции. Над ней нависал хмурый трехэтажный дом из темно-зеленого кирпича. Вывеска над дверью и затянутыми туманом окнами-витринами гласила:
«Горькая Пилюля Лемони».
Молодой человек поджал губы: и правда, как он не увидел аптеку, хотя и стоял от нее всего в паре шагов!
— Благодарю, сэр.
— Благодарность не шуршит, — усмехнулся констебль. — Полиция ожидает чаевые за оказанную помощь.
— Что? Чаевые?
— Двух фунтов хватит.
С тяжким вздохом молодой человек достал из кармана скомканную бумажку в два фунта и протянул ее констеблю.
Тот схватил денежку и выдохнул облако синего дыма, после чего отвернулся и тут же будто бы забыл о существовании «пёсика» — яростно стукнул ногой по газетной тумбе, и та отозвалась мучительным звоном.
Молодой человек поспешил оставить этого неприветливого представителя закона, пока тот не обвинил его в том, что газета застряла, или в том, что он привез с собой в город дурное настроение, или еще в чем-то подобном, и направился ко входу в аптеку.
Вслед ему неслось:
— Думаешь, можешь просто так сожрать мою газету, проклятая консервная банка?! Ты еще не знаешь, с кем связалась!..
…Колокольчик над дверью зазвенел, и молодой человек вошел в аптеку. И тут же поежился от одного вида этого мрачного места.
В полутьме проглядывали очертания громоздких шкафов с мутными стеклянными дверцами и ряды ящичков с тронутыми ржавчиной медными ручками. Между ними висели лампы с круглыми плафонами, по которым ползали какие-то крошечные зеленые насекомые. В воздухе висел запах — ядовито-горький запах лекарств, от которого в носу тут же засвербело, и молодой человек едва сдержал чих.
В дальнем конце аптеки располагалась дубовая стойка — за ней, у древнего кассового аппарата, который выглядел ровесником самой аптеки, стоял мужчина средних лет в переднике, и ему самому явно не помешало бы принять что-нибудь, учитывая легкую болезненную зеленоватость лица и глубокие чернильные синяки под глазами.
В руке аптекарь держал кружку, а его тонкие невыразительные губы сморщились, словно он только что выпил очень горькую пилюлю.
Собравшись с духом, молодой человек направился прямиком к нему.
— Добрый вечер, сэр, — сказал он, подойдя к стойке.
— Интересно, он настоящий? — задумчиво пробормотал аптекарь, испытующе глядя на посетителя.
— Простите, что вы имеете в виду? — удивился молодой человек.
Аптекарь мотнул головой, словно сбрасывая оцепенение.
— Ничего. Мысли вслух…
Чуть обернувшись, он глянул на висевшие под потолком часы с тремя фигурными стрелками, одна из которых была черной и стояла точно на цифре «XII», хотя время едва перевалило за шесть, что подтверждали две другие стрелки.
Аптекарь добавил:
— Боюсь, мы уже закрыты. Приходите завтра. — Он окинул посетителя придирчивым взглядом и отдельное внимание уделил его ушам. — К тому же пилюли от вислоухости уже закончились.
Молодой человек смущенно поправил котелок:
— Мне не нужны пилюли, — сказал он. — И с ушами моими все в порядке. Я к вам по другому поводу — не за лекарствами. Вы ведь Лемюэль Лемони?
Слова молодого человека аптекаря явно озадачили. Он нахмурился — что еще за «другой повод»?
— Да, я Лемюэль Лемони, — осторожно проговорил аптекарь. — Но если вы не за лекарствами, то я теряюсь в догадках, чем могу помочь.
— Меня зовут Джеймс — представился молодой человек, — Джеймс Лемони.
Он улыбнулся и приподнял котелок.
Аптекарь уставился на Джеймса с таким видом, будто ему сообщили, что все в городе вдруг взяли и вылечились от своих болезней, и тот пояснил:
— Я ваш кузен.
— Что? Кузен?
— Ваш дядюшка Людвиг из Рабберота, владелец аптеки «Полезные Яды Лемони», — так же и мой дядюшка, — сказал Джеймс. — Я ведь писал, что приеду. Вы не получали мое письмо?
Аптекарь поставил кружку на стойку и почесал затылок.
— Боюсь, что нет. За всю корреспонденцию отвечает мадам Клопп — она могла отложить это письмо в свою шкатулку с неважными письмами и забыть.
— Что ж, это многое объясняет.
— Объясняет?
— То, что вы меня явно не ждали, дорогой кузен.
— Кхм… да. В смысле, нет. Не ждал…
Аптекарь спохватился, видимо, посчитав, что все же капельку радушия к неожиданно появившемуся на пороге родственнику проявить стоит. Жаль только, что пипетки для этого радушия под рукой не было.
— Вы говорите, вас зовут Джеймс? Почему Джеймс?
Молодой человек удивленно поднял бровь. Вопрос был очень странным.
— Видимо, потому, что меня так зовут.
— Э-э-э… да. — Лемюэль Лемони сложил губы в некое подобие улыбки, которая выдала, что улыбаться он не привык. — Прошу прощения. Значит, вы приехали из Рабберота. Я был там последний раз в детстве, хотя прекрасно помню, как помогал дядюшке Людвигу вытягивать железы из жаб, толочь пилюли в ступке и черви… были еще черви… Старая добрая аптека в тупике Сонного переулка…
— Но аптека ведь стоит на мосту Каменных Рыб, — уточнил Джеймс.
— Точно-точно, — покивал Лемюэль Лемони. — Видимо, запамятовал. Как поживает дядюшка Людвиг?
Молодой человек помрачнел.
— Из-за этого я и приехал в Габен, кузен. Две недели назад дядюшка Людвиг почил с миром. Я писал об этом в письме.
Лемюэль вздохнул.
— Печально слышать. Он был очень душевным человеком и прекрасным аптекарем. Хоть и имел странные, если не сказать, причудливые привычки. Считал себя вороном и любил сидеть на крыше аптеки в своем кресле. Как он умер?
— Дядюшка упал с крыши, — угрюмо сказал Джеймс. — Его нашли на мосту, у дверей аптеки.
— Грустно-грустно, — пробормотал Лемюэль. — Так ваш приезд в Габен как-то связан с кончиной дядюшки Людвига? Каким образом?
Джеймс крепко сжал ручку чемодана и сказал:
— Не далее, как неделю назад ко мне пришел душеприказчик дядюшки. Дядюшка Людвиг оставил мне аптеку в наследство.
— О, мои поздравления! — воскликнул Лемюэль, и его голос разошелся эхом по темному залу. Аптекарь вздрогнул и понизил голос: — Вы рады, что продолжите семейное дело Лемони в Раббероте?
Джеймс замялся.
— Не совсем… м-м-м… я хотел сказать, что все это произошло крайне неожиданно. Я не думал заниматься аптекой. Я навещал дядюшку пару раз в месяц, он порой говорил, что однажды я встану за стойку после него, но я не думал… в общем, я не рассчитывал, что это случится так скоро. Видите ли, я ничего не понимаю в аптекарском деле…
— О, вы всему научитесь, — убежденно сказал Лемюэль. — Вы ведь знаете троюродного дядюшку Леонарда Лемони из Льотомна? Он впервые встал за стойку в пятьдесят лет, а до того занимался тем, что делал чучела из рыб. И что вы думаете? Его аптека процветает — она считается лучшей аптекой семьи Лемони… — Он понуро опустил взгляд на покрытую
