Ладно еще, когда речь идет, к примеру, о Смоленске. Город большой, старый, с традициями. Вот там небольшое вурдалачье семейство может более-менее долго и безбедно существовать, особенно если кто-то из них в больничку устроится, поближе к донорской крови. Но тут… Нет. Забудь.
— Да и церкви тут чуть ли не через дом стоят — поддакнула Мезенцева — Но если не вурдалаки, то кто? Не знаю как у тебя, а у меня один вариант остался. Это кто-то из немертвых, причем высокого ранга. Не какой-то замшелый призрак, у которого силенок хватит лишь на то, чтобы ребятенка испугать, а такой, серьезный, авторитетный. И злой на людей как черт.
— По симптоматике — да, схоже — подумав, кивнул Николай — Когда жизнь тянут с той стороны, все приблизительно так и выглядит. Вот только опять же — не бьется тема. Жень, сама смотри — перед нами половозрелые особи, а не дети. Будь им лет хотя бы по двенадцать… Да хрен с ним — даже по четырнадцать. Вот тогда я бы уже рыл архивы, выясняя, не на старом ли кладбище поставлен завод. Хотя будь оно так, мы бы и без того уже имели по нему статистику будь здоров, теням с той стороны только дай лазейку. Знаешь, я когда в отдел только пришел, как раз с этой темой столкнулся. У трех пацанов призраки согласие на уход из этого мира вытянули хитростью, а после на свою сторону увели, чтобы там выпить их досуха. Так что я представляю себе, как эта схема работает. Но здесь ничего такого нет. Ты на них глянь, взрослые же ребята, теням наверняка неподвластные. Да и не девственники наверняка давным-давно, а это вообще доступ призраков к их душам перекрывает намертво.
— Тогда я вообще ничего не понимаю — опечалилась Женька — И чего теперь?
— Теперь? — Николай достал из кармана пискнувший телефон — Поедем со свидетелем беседовать. Со сторожем. Как раз адрес его следак прислал. Не может человек, который день за днем мотается по этому безлюдному пространству ничего не знать. Главное, чтобы он нам захотел рассказать о том, что видел.
— Надо пузырь купить — деловито предложила Мезенцева — А лучше два. Не видала я еще дедков-сторожей, которых бы такой аргумент не сразил на месте.
— Верно — одобрил Нифонтов — Кстати! Тут рядом с больницей есть магазин. Там и затоваримся.
— И еще надо бы заехать поесть — тихонько произнесла Евгения — Очень хочется!
— С дедом поговорим — и в кафе — пообещал ей напарник — За едой услышанное и обсудим.
Вот только кафе они попали куда быстрее, чем предполагалось. Дело в том, что сторож, которого звали Петр Петрович, не им, ни кому-либо другому дать никаких показаний не мог в принципе, по причине того, что уже несколько дней пребывал на темной стороне сознания. Нет-нет, никакой мистики. Просто так его обескуражило недавнее происшествие на вверенной территории, что в тот же день обычно тихий, спокойный и благообразный старичок, скажем так, развязал узелок. Говоря совсем просто — отправился в длительное алкогольное путешествие, из которого его даже супруга, внешне похожая на «Бумеранг» VS БТР-80 и обладающая голосом, схожим с корабельной сиреной, вернуть не могла, как не старалась. Петр Петрович, чуть приходя в себя, всякий раз умудрялся добраться до очередной заначки, спрятанной в доме с невероятной фантазией. Влив в себя некоторую дозу хмельного, он исполнял несколько песен времен своей юности, после минут пять весело плясал, а затем надолго отправлялся в страну снов, из которой никто его извлечь не мог ни под каким соусом.
Что же до оперативников — они до недвижимого тела сторожа даже не добрались, поскольку имели несчастье наткнуться на упомянутую супругу. Мало того — Мезенцева, на их голову, еще и пакет с лежащими в нем бутылками неудачно дернула, так, что те провокационно брякнули.
— Какие-такие сотрудники органов? — раненым зверем взвыла жена сторожа, услышав мелодичное «динь-динь» — Спаиваете моего мужа? Аааа! Я поняла! Вам дом наш нужен! Стало быть, вы его подпоите, потом отвезете к нотариусу, чтобы он вам все документы подписал, и — в лес его! В лес! В могилу! Чтобы дикие звери кости потом растащили! Я телевизор смотрю! Я знааааю, как оно делается-то сейчас! А ты, рыжая, небось вообще проститутка! Он же тебе даже не отцы, в деды годится! Как же ты такой грех на душу взять сможешь? Как жить потом станешь?
— Да полицейские мы! — заорала Мезенцева, которой резануло ухо слово «проститутка». Её как только в жизни не называли, но так пока ни разу — А он — свидетель! Нам его опросить надо!
— Проваливайте! — в руках женщины появилась швабра — Полиция вы, не полиция — мне все едино! Сейчас разукрашу под хохлому — и все!
Короче — ушли оперативники из дома сторожа не солоно хлебавши, потому и отправились в кафе заедать неудачу.
— Может — ведьмы? — не донеся ложки с борщом до рта, задумчиво произнес Николай — У них есть такие заклятия, что человек как свеча тает, пока вовсе не окочурится. Но только логики в этом ноль. Все трое не мажоры какие-то, обычные ребята, с родителей которых хрен чего возьмешь.
— Месть — предположила Мезенцева, бодро уплетая ароматное харчо — Они злопамятные, как не знаю кто. Как я! И даже хуже. Может, кто-то из родственников пострадавших ведьме насвинячил, вот она обратку и включила?
— И сразу троих неслабым таким заклятием припечатала, плюнув на кучу разнообразных рисков? Извини, но очень сомнительно данная версия звучит. Да и демонстративность такая не в их привычках. Да и место не очень с ними монтируется. Ночной клуб, ресторан — это да, это их эстетика. Но заброшенный завод?
— Может, это молодая ведьма. Или нонконформистка — Женька отодвинула от себя опустевшую тарелку и довольно облизнулась — Слушай, вкусно тут кормят. И цены божеские.
— Молодая заклятие такой мощи не сплетет — покачал головой Николай — Нет, здесь опыт нужен.
— Тогда я не знаю — Мезенцева цапнула нож и вилку — Давай поедим, а после, под кофеек и медовик, дальше думать станем. Коль, у тебя борщ скоро совсем остынет. И котлеты тоже.
— А чего тут думать? — передернул плечами Нифонтов — Делать надо. Дождемся ночи и отправимся туда же, где эта троица проблемы на свои головы нашла. Посидим, поглядим, может, чего и прояснится. Не факт, конечно, но мало ли? Не исключено, что на огонек нагрянет кто-то, кого мы в
