Слава богу. А теперь дуй к дежурке, там тебя ждут.
— Кто? — хмуро уточнила Мезенцева.
— Двое с носилками, один с топором, — не выдержал Николай. — Тот, кого ты давно ждешь.
— Никого я не жду, — шмыгнула носом Евгения, вставая с дивана. — Никому я не нужна. Ладно, пойду гляну, кого там черти принесли.
— Да ты хоть штаны надень! — посоветовал ей Николай вслед. — Что ж в одной футболке-то… А и ладно, стыд не дым, глаза не выест.
Сначала Женька ничего не поняла. Потом поняла и чуть не онемела от удивления и радости. Настолько, что на редкость криво расписалась в путевом курьерском листе.
— Весело тут у вас, я гляжу, — сообщил молодой человек в форменной одежде Николаю. — Никогда бы не подумал.
— Заходите почаще, — предложил ему Нифонтов. — Еще и не такое увидите.
— Ну, если отправят, так и загляну как-нибудь еще, — пообещал ему курьер, подмигнув. А после обратился к Мезенцевой: — Думаю, там внутри лежит то, что вы давно ждали. Так что поздравляю.
И он покинул здание. Женька же сразу после этого чуть ли не зубами в коробку вцепилась, так ей не терпелось ее распаковать. Хотя, конечно, и она, и ее напарник прекрасно понимали, что именно лежит внутри.
Вот только тот момент, когда Мезенцева наконец-то раскрыла заветную посылку, Николай прозевал. Просто именно в эту секунду закурлыкал его смартфон, а на экране высветилось имя, которое он меньше всего ожидал увидеть. Просто он с этим абонентом вообще ни разу не созванивался с того самого дня, как телефонами обменялся. Признаться, он вообще забыл о его существовании.
— Захар Петрович? — не скрывая удивления, произнес Нифонтов, приложив трубку к уху. — Вот не ждал! Поздорову ли?
Разговор продлился недолго, всего несколько минут, но Николая при этом изрядно озадачил. Настолько, что он, поразмыслив буквально пару секунд, окликнул напарницу, которая радостно пищала, будучи не в состоянии наглядеться на новенький серебряный нож. Причем он отличался от ножа Николая более изящной гравировкой на лезвии и размером рукояти. Она явно была предназначена под девичью ладонь.
— Жень, — еще раз обратился к девушке он. — Все понимаю, рад за тебя безмерно, честно, но надо бы нам на Гоголевский бульвар съездить.
— Зачем? — выдвигая нож из ножен и задвигая его обратно, поинтересовалась у него та. — Пошли лучше чего-нибудь вкусного пожрем. Я угощаю!
— Прямо жалко такой шанс упускать, — проникся предложением Николай. — И все-таки умывайся и поехали. Мне Захар Петрович позвонил, говорит, что хочет что-то очень важное рассказать. Для нас важное.
— Захар Петрович? — уточнила Мезенцева. — Это кто?
— Да ведьмак, — пояснил ей Нифонтов — Ну, помнишь, такой мощный старикан, у него еще лицо как топором из полена вырубленное? Он и его собратья тебя тогда в Силикатах от психа спасли.
— А, помню! — ловя лезвием ножа свет, который на него падал из окна, подтвердила Женька. — И чего ему надо?
— Да я так и не понял, — признался Николай. — Он толком ничего не объяснил. Но Захар этот — дядька крученый, зря звать точно не станет. И еще вот что меня смутило: голос у него какой-то странный, не такой, как раньше. В разрезе интонаций, имеется в виду. Просто тогда он словно танк пер, ни на кого и ни на что не глядя, а тут прямо как подменили его. «Мне кажется», «может быть», «ты не сочти за труд». С чего бы такая вежливость? И еще он напирал на то, что это нам нужно не меньше, чем ему. Так что давай съездим, вдруг и правда что-то важное? Опять же, ведьмаки — народ полезный, так тетя Паша говорит. И, что важно, они добра никогда не забывают.
— Ладно, уломал, — согласилась Мезенцева. — Но тогда уж ты меня завтраком кормишь, ясно? Там неподалеку «Сабвей» есть, вот в него и зайдем.
— Договорились, — согласился Николай. — И погнали. А то, не ровен час, не дождется нас Захар Петрович, и не узнаем мы, что он нам рассказать хотел.
— Ему же хуже, — рассмеялась Мезенцева. — Чур, я первая умываться! Немытой и нечесаной никуда не поеду.
— Да иди, — разрешил он. — Пара минут у нас еще есть. Но не больше!
Конец книги и цикла
