меня пялился мутными глазами пузатый мужик в цветастых плавках. Он тоже лежал, но не на полу, как я в тот момент, а на пляжном топчане. В руке «отдыхающий» сжимал почти полную бутылку Кампари. Штук шесть таких же, только пустых, валялись вокруг, органично сочетаясь с арбузными и дынными корками. Рядом лежала двуручная пила. Я внимательно присмотрелась к пляжнику. Не! Не похож. Даже если бы тот успел переодеться и нажраться, то точно не успел бы так растолстеть и спалить на солнце нос и плечи.
Приняв вертикальное положение и извинившись за беспокойство, я отряхнула штаны и, чтобы не затягивать больше всё это сомнительное удовольствие шагнула в освещённое пространство сцены. Привычно улыбнулась в сторону чёрного портала и застыла в недоумении.
В маленькой, примерно полтора на полтора метра песочнице, две пятилетние девочки лепили куличики. Песочница была настоящей, девочки — тоже. На минутку забыв и про представление, и про зрительный зал, я присела возле деревянного бортика, зачерпнула тёплый сухой песок и пустила его тонкой струйкой обратно. «Ага…» — подумала я. Пока песок сыпался, я успела подумать то же самое ещё два раза. Подняла глаза. На меня с добродушной улыбкой смотрел артист оригинального жанра Арсений Лукач. Ворот его рубашки был расстёгнут, штаны, показавшиеся мне из зала идеально отпаренными, при ближайшем рассмотрении оказались слегка помяты и потёрты на коленках. Да, и взгляд не был не леденящим, не пронзительным. Он несколько раз сильно зажмурился и потер пальцами глаза, словно устал от долгой работы за компьютером, подмигнул мне и скрылся за кулисами. Я осталась на сцене с маленькими девочками и странной немолодой дамой, катавшейся по планшету, тихо подвывающей и изгибающейся, как капризная кошка.
Прикрывшись ладонью от беспощадных софитов, я тщетно вглядывалась в невидимый зал. В этот самый момент, как будто затычки вытащили из моих ушей, воздух наполнился какофонией звуков, сливавшихся и накладывавшихся один на другой. В испуге отступив к заднику, я пыталась определить на слух — что происходит по ту сторону рампы. У каждого места и события есть свой саундтрек. Клубная дискотека шумит не так, как корпоративный банкет, на пляже дети визжат иначе, нежели в парке аттракционов, строители матерятся под аккомпанемент перфораторов, а дерущиеся алкаши — под звон разбитого стекла. У нас в институте даже было упражнение: с закрытыми глазами надо было понять, что делают одногруппники на площадке. Сейчас я это упражнение с треском провалила. Не понятно было ничего. Что происходит? Я же не поддаюсь гипнозу! Или поддаюсь?! Да, пожалуй, это самое простое объяснение. Немного привыкнув к неидентифицируемому гулу, я осторожно двинулась к авансцене.
Глаза привыкли к освещению, и я смогла разглядеть компанию, сидевшую ко мне ближе всех. До этого, со своего места в зале я могла видеть только силуэты двенадцати или тринадцати человек, сидящих за сдвинутыми столами, на которых возвышались какие-то невероятные рюмочные пирамиды. Им приносили здоровенные блюда, видимо, из тех, что заказывают заранее. Я ещё подумала, что кто-то празднует день рождения, или вступление в должность, или другое жизнеутверждающее событие. То, что открылось передо мной сейчас, меньше всего напоминало праздник. И не потому, что сотрапезники, вместо того, чтобы провозглашать заздравные тосты, кидались друг в друга куриными костями, апельсиновыми корками, спагетти с соусом и прочими останками гастрономических изысков. Нажраться можно до любого состояния. И даже не потому, что их игрища были похожи не на весёлый пьяный разгуляй, а на ритуал швыряния дерьмом в стаде обезьян. А потому, что двое из присутствующих, не принимали участия в общем веселье. Они ритмично, в такт друг другу колотились головами о стол. По осколкам тарелок растекались две кровавые лужи. Это было уже совсем не смешно.
— Господа! — обратилась я к присутствующим, — вам не кажется, что вашим товарищам нужна помощь?
Реплика прозвучала глупо и претенциозно в данной ситуации, но мне было наплевать. Кусок какой-то пищи, стукнулся о мой живот и упал на пол. Судя по пятну, расплывавшемуся по белой водолазке, кусок был жирным. Я отбросила приличия и вспомнила самые яркие словесные конструкции из тех, которые выучила во времена своей бурной юности в рабочем районе провинциального города. Ответом мне был громкий визгливый смех и горсть макарон, прилетевшая прямо в физиономию.
— Да, ну, на хрен!
Быстро огляделась. За другим столиком в глубине зала происходило примерно то же самое, только там ещё, если глаза меня не обманывали, какая-то парочка активно совокуплялась прямо на столе. Гипноз или постановка, но это представление мне не нравится. Я молча рванула в ту сторону, в которой находился стул с моим рюкзаком. Вспомнила, что надо ещё расплатиться, и свернула к бару. Лампочка над стойкой послужила мне спасительным маяком, но разноцветных бутылок на стеллажах уже не было. Полки были заставлены трёхлитровыми банками с белёсой мутной жижей. Такая же жижа плескалась в стаканах трёх немолодых потасканных тёток в домашних халатиках, сидевших на табуретках возле стойки. В ноздри ударил резкий запах сивухи. Барменши на месте не оказалось, а женщины смотрели сквозь меня, как сквозь свежевымытое по весне оконное стекло. Я повернулась в сторону столика, за которым сидели «Менеджеры». Они тоже исчезли. На их местах расположились трое тинейджеров, явно не достигших восемнадцатилетия. Один сидел под столом, закутавшись в пижаму с капюшоном, второй сосредоточенно сопел, уткнувшись в смартфон, третий вырезал снежинки из салфеток. Снежинки уже не помещались на столе.
Очень не хотелось обращаться к ним с вопросами, но остатки моей социальной ответственности не позволяли мне уйти не расплатившись. Второй, со смартфоном, казался самым вменяемым.
— Простите, Вы не видели барменшу?
Парнишка поднял голову, улыбнулся и сказал:
— Ыыы-ыы?!
Уловив в интонации вопросительные нотки, я подумала, что из-за шума он меня не расслышал и, подойдя поближе, повторила вопрос. Юноша молча привстал, протянул руку к моему лицу и, не переставая улыбаться, ткнул пальцем в мою щёку.
— Ыыыыыыыы!!!
— Да, что за…!
Я отбросила его руку, схватила со стула рюкзак и почти бегом бросилась к выходу, плюнув на оплату. Сами виноваты! Загипнотизировали, теперь страдайте, сученята!
Фойе показалось мне незнакомым, но такие мелочи уже не смущали. Тем более что на стене висела фанерка со стрелкой и лаконичной надписью: «Туда».
— Туда, так туда.
Следующая стрелочка показывала поворот на право.
— Что-то не помню я никаких поворотов…
И ещё раз — на право.
— Где, бляха-муха, я нахожусь?!
Ответом была табличка «WC», в которую я, буквально, уткнулась носом. Дверь ожидаемо привела меня в туалет. В тот же самый, судя по отсутствию зеркал
