сообщение: «Надо встретиться и поговорить! Есть важное дело!» Сомнения меня не терзали, сейчас было не до того. Долго ждать он не заставил. Максим сразу прочитал мое послание и моментально ответил: «По телефону никак?»
Меня даже не задело, что он не хочет встречаться. «Нет, – набрала я. – Давай лично». Стану я о таких вещах говорить по телефону!
«После пар на том же месте», – написал он и вышел из сети. Ну да, у него ведь тоже лекции.
А за моей спиной тем временем разгорался нешуточный скандал. Полев требовал, чтобы Жаркова, проявившая чудовищное неуважение к преподавателю и его предмету, покинула аудиторию. Катька доказывала, что ничего страшного не произошло и по-другому до единственного свободного места во всей аудитории было не добраться.
Весь курс с интересом наблюдал за их перепалкой, втайне радуясь отсрочке нудной лекции. Только мне отчего-то было неловко. Ну и кринж! Разве можно быть такой дурой, как Жаркова? Я бы еще поняла, если нечто подобное случилось бы в школе. Но в университете?
Наконец Полев победил. Катька поднялась, подхватила свои вещички и вознамерилась покинуть аудиторию тем же способом, сделав новую попытку взобраться на стол. Препода едва не хватил удар – он прямо на глазах побагровел и даже не сразу нашелся, что сказать. Пришлось Жарковой поднять на ноги весь ряд и с трудом протиснуться к выходу.
Я хмыкнула: у Одиноковой оставалось широкое поле для деятельности по прививанию отдельным студенткам манер настоящих леди!
Первый семинар у малознакомого преподавателя – всегда стресс. Никогда не знаешь, чего от него ждать.
К примеру, был у нас в прошлом году лектор по философии, слушать которого – а тем более конспектировать лекции – оказалось совершенно невозможно. Курс просто изнывал, пока та же Жаркова не отважилась однажды поднять руку и попросить:
– Не могли бы вы пояснять смысл употребляемых вами терминов? А то половина аудитории вас не понимает.
Это было преувеличение: я сама не понимала всего этого трансцендентного да имманентного и полагала, что нас таких явно больше половины. Доцент вежливо поулыбался, но стратегию вещания не изменил, да и билеты составил из тех же загадочных слов. Мы предвкушали экзаменационные ужасы – он только пришел в универ, и старшие курсы не могли поделиться бесценным опытом, – но сдать философию оказалось проще простого, все остались с четверками и пятерками.
И наоборот – милая девушка-аспирантка могла запросто заваливать и отправлять на пересдачу, самоутверждаясь за наш счет. Поэтому семинар у Одиноковой должен был стать репетицией грядущего зачета. Моя фамилия стояла в начале алфавита, и я опасалась, что опрос начнут с меня. Впрочем, чего бояться? Я же все прочитала и отлично подготовилась. Пусть вон Рябов трясется…
– Рада вас видеть на первом семинаре, – непривычно любезно поприветствовала нас фрау Одинокова. – Сразу хочу предупредить: кто будет ходить на лекции и хорошо отвечать, получит преимущества на зачете.
По аудитории пронесся изумленный вздох. Вот это коварство! Не сказать сразу, а приберечь такую важную информацию до первого семинара, заведомо отсекая от благ цивилизации наивных прогульщиков! Может, кто-нибудь и напрягся бы ради мифического преимущества – если зачет дифференцированный, то есть на оценку, он того стоит.
Мария Владимировна с тонкой усмешкой наблюдала за нашими расстроенными лицами и в конце концов решила подбодрить нас забавной историей.
– Моя преподавательница по средневековой литературе оказалась очень экстравагантной особой. Это была колоритная сухонькая старушка в огромных очках. Она нас предупредила: «У кого получится удивить или рассмешить меня, сразу получит пять». Мы, конечно, не приняли ее слова всерьез. А на экзамене один нерадивый студент вытащил билет про фаблио. Все в курсе, что такое фаблио?
Мы кивнули – уже успели запомнить название забавных французских рассказиков в стихах, наполненных поучительным смыслом.
– Этот студент, вообще не готовясь, сел перед преподавательницей и выдал: «Фаблио был сыном бедного сапожника». Она пришла в полный восторг и сразу сказала: «Отлично!»
Может, Одинокова искренне хотела нас развеселить, но мы, наоборот, приуныли. Попробуй теперь придумай «сына бедного сапожника»! Однако еще оставался шанс заработать бонусы для зачета, и это вселяло надежду.
Я не следила за посещаемостью на предыдущих лекциях, но на семинар, кажется, явились все. «Валькирия на пенсии» нас просто загипнотизировала! Только бы меня не спросили первой.
Так уже было в прошлом году, на семинаре по истории древнего мира. Великую и ужасную Молотову мы боялись даже больше, чем сейчас Одинокову. Старшекурсники рассказывали легенды о бесчисленных пересдачах, вселяя в нас ужас и панику. Это было явно не то, что новички ожидают услышать в первые дни учебы. Впрочем, у нас с Ленкой особых проблем с ней не возникло: мы сдали и зачет, и экзамен, умудрившись обойтись без пересдач и не нахватать трояков.
После того экзамена в летнюю сессию я и встретилась во дворе с Максимом, который приехал сделать мне сюрприз… Но это совсем другая история.
А вот первый семинар у Молотовой оказался полностью провальным. Она задала прочитать «Эпос о Гильгамеше» – шумерские легенды, записанные клинописью на глиняных табличках. Эта жуткая древность была создана на тысячу лет раньше «Илиады» с «Одиссеей», не говоря уже про «Эдды». Гильгамеш стал слишком суровым испытанием для неокрепших умов первокурсников, особенно в устрашающем исполнении Молотовой. Она классически начала опрос сверху по алфавиту, вызвала меня и попросила рассказать историю обнаружения несчастных табличек.
Это была подстава – я с большим трудом прочитала текст, малодоступный сознанию современного человека, но историю обнаружения изучить не успела. Давно со мной не случалось подобного зашквара: прилюдно выяснилось, что я не готова и не могу ответить. Автоматов Молотова не обещала и на зачете это не отразилось, но с тех пор во мне поселился страх плохо подготовиться – терпеть не могу выглядеть глупо!
Одинокова оказалась не такой формалисткой. Не заглядывая в журнал, она с ходу предложила любому желающему рассказать об устройстве мира по представлениям древних скандинавов. Я оживилась и подняла было руку – не зря же ясень Иггдрасиль в тетрадке рисовала и змеев всяких – но меня неожиданно опередил Юрка Рябов. Видимо, устройство мира – единственное, что он успел освоить, пока древние скандинавы окончательно не утомили его своими закидонами.
Юрка на удивление справился с темой вполне сносно, и Одинокова перешла к древнеисландскому пантеону. Семинар катился своим чередом, а я почему-то нервничала все сильнее. Сейчас самое простое расскажут, а мне останется какой-нибудь трэш!
Так и вышло. Когда мы подобрались к Рагнареку, все уже почти ответили, и взоры преподавательницы волей-неволей обратились на меня.
