в этой квартире, но его ощущения скорее похожи на геолокацию – не стоит ожидать точного месторасположения вплоть до комнаты.
– Максимилиан! – закричал риелтор, выпуская меня из поля своего зрения и отпихнув в сторону, к фальшивому отцу.
Мужчина сжал мои связанные запястья еще сильнее, лишая возможности вырваться. Это только в кино пленники зачем-то злят злодеев, пытаются напасть на них, вызывая лишние волны агрессии. Я выпрямилась и встала совершенно спокойно, не желая вывести из себя Володю. Я надеялась, что младший Гольштейн успеет найти зарядку от смартфона и позвонит Гилиаду или мы потянем время и дождемся подкрепления в лице Натана Соломоновича. Ребенок с электрошокером опустился на пол и стал охранять собаку, а притворная мать двинулась к входной двери и, судя по металлическим щелчкам, заперла нас. Назад она не вернулась и так и осталась охранять вход, словно гвардеец в смешном длинном валенке на голове, стерегущий королеву Англии.
– Открой дверь! – рявкнули из коридора. – Или я убью девчонку! Открой, я сказал!
Из недр коридора раздалось глухое «бум», затем еще одно и завершилось аккордом из знатного «хлясь!». С таким деревянным звуком ломается ветка или хрустит надломленная палка. В данном случае, скорее всего, сдался экошпон двери, которую риелтор, по иронии судьбы, нахваливал несколько минут назад словами «надежная, прочная дверь с качественными европейскими замками».
Тихого и побледневшего Максимилиана втащили за ворот рубашки. Он опустил взгляд в пол и выдавил из себя слабое «извини», обернувшись ко мне. Юноша извинялся за то, что оставил меня, или за то, что не успел позвать подмогу? Я не считала его побег предательством, наоборот, это действие увеличивало наши шансы оказаться спасенными.
– Где Гамельнская дудочка?
Гольштейн-младший рассмеялся, качая головой:
– Вы думаете, что мне, такому неопытному и молодому, оставили бы мощный артефакт? Семейную реликвию? Отец всегда носит дудочку с собой. Вы могли засечь ее, когда он вернулся домой с работы, но не более. Я – всего лишь обманка.
Владислав размахнулся и дал Максимилиану пощечину, как в плохих боевиках. Никто не любит, когда его обводят вокруг пальца. Юноша осел на пол, но не сделал попытку подняться.
Владислав сжал руки и вытер их о штаны. Он наклонился к уху Гольштейна-младшего. Сейчас он совсем не был похож на свою лучезарную фотографию, улыбчиво взирающую с раскачивающегося на шее бейджика.
– Тогда что же это такое ты показывал этой любопытной девице и ее наставнику-некроманту? Неужели не дудочку?
– Это была не более чем реплика дудочки. Но даже ее я не могу взять в руки. Защитные заклинания не дадут воспользоваться подделкой кому-либо, кроме моего отца. Давным-давно этот трюк придумал Совет волшебников…
В моей голове все перемешалось. Выходит, Гилиад проверял ненастоящий артефакт? А это означает, что Гольштейны могли использовать ее, чтобы открыть незапланированный сезон охоты и заработать на отъезд из города без продажи квартиры? Я тряхнула головой, чем вызвала недовольство Володи, дернувшего меня за запястья.
– Не лги мне, щенок! – закричал багровеющий Владислав. – Некромант осмотрел дудочку, взял ее в руки, он бы смог отличить подлинник!
– Как вам угодно – псевдоартефакт в соседней комнате, – можете попытаться им воспользоваться или вынести отсюда. Он в серванте, в большой раковине, которую мы привезли из Сочи. На самом виду, чтобы сложнее было искать.
– Ты! – гаркнули у меня за спиной. – Пойдешь со мной и заберешь Гамельнскую дудочку.
Про артефакты нам рассказывают очень много. Ведь именно древней необузданной силы из прошлого больше всего боится Совет волшебников. Каждый некромант на первом году обучения узнает, чем опасны игры с древним наследием золотой эпохи колдовства. Волшебник, который не получил от Артефактора разрешения вынести из квартиры его вещь, умирал долго и в муках. Корчась и впадая в небытие. Пока не оставался распростертой на земле сломанной, безжизненной игрушкой.
– Попробуешь забрать дудочку. Если откажешься – сам тебя убью.
Я попыталась еще раз достучаться до чьих-нибудь мыслей, нарушить радиомолчание в своей голове, настроившись на чужую волну, но мне отозвалась только тишина. Боже, Гилиад, позаботься о моем псе! И прежде чем я успела осознать все происходящее, Володя впихнул мне в руки раковину и толкнул в коридор. Псевдомать семейства сжала губы и отворила дверь. В моих глазах потемнело, руки стали холодными и влажными. Комната закружилась, и я полетела ей навстречу с совершенно пустой головой. Перед тем как все заволокло черным, я почувствовала, как меня волочат по полу.
– Зачем мы потащили с собой этого пса? Я уже не говорю о том, что он весит даже больше мертвой некромантши, которую мы тоже взяли с собой не пойми зачем. Мы что, собираем коллекцию Кунсткамеры? – заорали у меня над ухом.
Однажды в детстве, когда мне совсем не хотелось возвращаться домой, я задержалась на детской площадке во дворе школы. Турники и тренажеры заволокло послезакатным маревом, а потом и клочьями тьмы. Включились фонари, а я все лазила по лесенкам и цеплялась за протянутые между брусьями канаты. И когда я прыгнула, попытавшись зацепиться за турник руками, то упала с достаточно большой высоты и ударилась грудной клеткой о жесткое пробковое поле. Во всем были виноваты моя глупость и неверный блеск металла, из-за которого я неправильно рассчитала расстояние до перекладины. Так вот, первые несколько секунд из-за удара я не могла вздохнуть, а потом, с первобытным страхом и болью, наконец набрала воздуха в ушибленные легкие и начала с трудом кашлять. Примерно с этим ощущением я очнулась в совершенно незнакомом месте, уперевшись взглядом в кирпичную кладку. Некроманты чувствуют боль и могут умереть во второй раз – уже по-настоящему. Но нас все-таки чертовски сложно убить обычными человеческими методами. А вот магические артефакты – совсем другое дело… Почему же я до сих пор жива? Стараясь не производить ни звука, я повернула шею и осторожно осмотрелась.
Кирпичная кладка пола переходила в слабо освещенный арочный проем, нависающий прямо надо мной. Слабый свет тек откуда-то из-за спины, оттуда же слышались и уже знакомые голоса. Насторожившись, я поймала фоновый шум, звучащий монотонным звуком падающего водопада. В воздухе пахло сыростью и мокрым камнем.
– Нам нельзя оставлять следы! Никто не должен знать о смерти некроманта. А собака могла бы выследить нас по запаху!
– Ты что, просто не мог ее убить, как ту девушку? – взорвался Владислав.
– Ты что, это же собака! Я сыну дарил похожую… ну не прям такую же, но
