Потом-то я ее разглядел, твою мамочку. Здоровался, как честный человек. Но, в отличие от меня, Судьба всегда режет по живому. Все решил пожар…
Тут старик мой замолчал, а я умоляюще глядел на него: ну папа, ну — пожалуйста: мужской разговор! И он повелся.
— Горела общага, сынок, горела общага…Как в таких случаях? Кто кричит, кто стучит, кто уже лезет на подоконник, да…Мы двое: я и Жорка-терапевт. Зима; окна забиты намертво, плаваем в дыму. Дверь уже в комнату выдувается…Жорка в простыню закутался, графин на себя опрокинул — и под кровать. А я обмотал руку полотенцем — и дергал подлую дверь. Выбить ее можно было только снаружи. Вот так он и случилось.
Дверь выбили, а меня схватили. Меня вынесли, как добычу — насмерть передавив грудную клетку. И бросили на холодный асфальт. И тут я сделал последнюю попытку перемудрить Судьбу!
Я закричал: — Филимон! Филимо-он! — Закричал я.
— Где Филимон? — Рявкнули над ухом по-солдатски. Или по-гренадерски, это кому как.
— У окошка слева — Филимон. Это все, что у меня есть.
Папа вздохнул (непростая эта штука — молодость.)
— До сих пор не пойму, почему я тогда вцепился в давно окостеневшего Филимона! Ведь под кроватью задыхался живой полнокровный коллега…Но в панике мы — бессмертны! Да будет вам доподлинно известно, юноша, никто не верит в смерть — до последней секундочки! А вот о спасении имущества — заботятся.
— Мамка вынесла Филимона? — Я был просто в восхищении. — А Жорку, то есть дядю Георгия, кто спасал?
— Ему не повезло, — сообщил отец загробным голосом. — Пожарные вытащили. А мне…Мне пришлось расплачиваться. За ее мужество, за спасенный экспонат…За все, сынок. — И он подвинул к себе что-т недопитое.
Ну все! Пора сваливать: пьяные отцы — это скучно.
Так и прижился у нас бравый скелет. Папашке он напоминал святые годы учебы, мамуле — ее нежданное счастье. Прописали Филю в большом трехстворчатом шкафу (подарок деревенской родни со стороны матери); справили ему гардероб и, под каждый костюмчик, отдельную биографию. Сначала в ход шел только старый морской китель в компании с бескозыркой: потом уже Филимоша стал щеголем.
По негласному договору все новые друзья дома знакомились с нашим верным соседом Филей. Всякое, конечно, случалось…Особенно вечером, когда мы с Машкой выключали свет и просили нового гостя «выпустить котенка из шкафа». А тут еще Дядя Жора достал нам фосфору, вообще — финиш! Машка только успевала сигать за кавалерами в окно: собирать трофеи. Зато головных уборов у Филимона — шляпный секонд-хенд можно открыть.
Знаю, что вы подумали: и дети — полоумные и «куда родители смотрят»?..
А как вам это: перед очередной «Африкой «решил Родитель№ 2 устроить прощальный «сударик» с коллегами (солидные — все, на «мальчишник» пороху уже не хватает). Я, как и положено, ютился у Машки, в «детской»: моя комната была попросту оккупирована.
В разгар торжества (уже пели песни прошлого века: про «компас», «надежду»…) вдруг решили пригласить к столу и нас: «племя младое». И что мы узрели?.. Да Фильку при полном параде: белоснежный халатик (залитый кетчупом: Филя — ел?..), стетоскоп и вполне себе докторский колпачек, съехавший на одну глазницу. Челюсть раскинута «как море широко»: то же — певец!
На следующий день я уже въезжал в свои законные владения.
А вот Филя возвращался в свой шкаф без радости: то падал на меня, обнимаясь, то отстраненно погромыхивал костями… Сидя — такую махину не быстро пристроишь!
А Машка, как назло, застряла у подруги.
Больше всех возмущалась баба Уля, квартирная хозяйка Петьки: «В доме — детки, а лифт — один! Выйдут детки, а тут — здрасте! Квартирант завел собаку…Мотоцикла ему мало!»
— Хоть бы щеночек был, ладно! А тут: большая, черная, лохматая — гоцает по хате что твой страус. И — седой, паразит. А голодный — пожизненно: утром оладьи жарила, так сел у порожка — и без взятки не выпустил!
Общество под липой дружно всплескивало руками — и поплотней усаживалось на лавочке: все ждали «Баскервиля», как определила Мелания Сидоровна, самая культурная женщина нашего подъезда.
Пока дом страдал, Петька занялся дрессировкой. Установил бревно на детской площадке и нещадно гонял своего «пенсионера» по азам сторожевой и караульной. Особенно он старался, когда через площадку бочком пробирался Андрюша. Или из своей бесконечной машины вываливался его новый сосед, взявший в аренду почти весь второй этаж (кроме квартирки бабы Ули). Все его называли ББГ (Большой Белый Господин) и был он каким-то крупным постановщиком — одним из тех, которых город приглашал для проведения ежегодного карнавала.
ББГ любил встревать в споры. Вот и сейчас: перед самым входом в подъезд, затормозил. Огромный, в белой футболке с длинными рукавами, он словно вырастал на фоне окна — и подавался головой куда-то ввысь. А бедный Андрюшка и вовсе за ним пропал. Стал тенью на асфальте. Тогда я высунулся из окна — и увидел всего нового жильца. Вкруг его головы реял бронзовый ежик. Пижон. Он говорил, глядя сверху на лохматое Петькино приобретение:
— Какой ризеншнауцер, какой эрдель — прости господи, — терьер!? Дворняга бестолковая. И имя ему — Бобик!
Но вот здесь он ошибся. Я сам накануне подслушал…(Ничего плохого в этом не вижу: если есть распахнутые окна, будут и распахнутые души.)
(Кстати, стихов не пишу, не цепляйтесь.)
Так вот, Машка возлежала на моем шикарном подоконнике, а Черноухов учил собаку приносить газету. Поставил в центре двора, у самых качелей, нашу умную Меланию Сидоровну, а сам прятался за лавкой. По его сигналу старушка доставала из сумки газету и, подражая письмоноше Зине, тоненьким голоском приказывала растерянной собачьей морде: «Ну, че уставился? Бери прессу — и вперед! К хозяину бегом, чучело морское…».
И он принес! Принес эту газету…Машке! Она перегнулась — и забрала ее. Оба они неравнодушны к моей сестре: Петька и его собака.
Вечером он опять слонялся возле наших окон. Машка мечтательно глядела на закат: только что проводила Андрэ и ждала Катьку, чтобы посплетничать вдоволь.
— Не нравится мне ваша компания, — бубнил за стеной Черноухов. — Театр — это обман. Давай лучше возьмем пацана — и съездим в Заозерное, к маяку. Там тихо: все курортники на городских пляжах.
Машка раздражена (я чую это по голосу).
— Запомните, Петр. Во-первых, никакого Заозерного; во-вторых, с чего вы взяли, что его надо хватать и куда-то везти? Он — не на каталке, а на вполне себе приличном транспортном средстве с электромоторчиком. Хотя предпочитает механическую тягу…Но это
