человеке, а я не стану рассказывать Илье Николаевичу о том, как была разбита одна машина из его автопарка. Ну, помните тот почти новенький «Ленд-Ровер», что пришлось эвакуировать с подмосковной трассы после удара о придорожную березу?
— Слабенькая попытка. — В трубке раздался негромкий смешок.
— Так и вы показали себя не с самой сильной стороны, — парировал я его выпад. — По сути, вы ведь эту парочку чуть прямиком на тот свет не отправили.
— Я? — переспросил мой собеседник. — Разве?
— Вы-вы, — заверил его я. — Просто если бы эти двое все же добрались до того места, куда мы с приятелем направлялись, то там и остались бы навсегда. И не надо сейчас мне говорить что-то вроде: «Вы недооцениваете моих сотрудников». Они, скорее всего, действительно крепкие и умелые парни, но там, куда мы ехали, толку от их умений и навыков ноль. Просто поверьте в то, что это на самом деле так.
— Неужели вы им не помогли бы, случись что? — уточнил Александр. — Все же мы служим одному и тому же человеку.
— Нет, — ответил я, — причем сразу два раза «нет». Первый — не помог бы. Одно дело, если бы они пришли со мной, тогда другой расклад, тогда мы союзники и в беде должны стоять друг за друга. А так… Это их выбор, их драка и их смерть.
— А второе «нет»?
— Можно подумать, вы не поняли! Сто раз же говорено. Ладно, поясню в сто первый. Вы все служите одному человеку, верно. А я — нет. Я на него даже не работаю, просто время от времени оказываю эксклюзивные услуги на взаимовыгодной основе. И, кстати, предоставление информации, о которой я вас попросил, включено в мой гонорар. Но я заинтересован в том, чтобы вы сделали работу хорошо, так же, как в прошлый раз, потому хочу решить наши общие вопросы добром. К слову — спасибо, мне ваши материалы тогда очень здорово помогли. Так вот. Думаю, два расквашенных носа вместо двух растерзанных тел, которые вы никогда и бы не нашли, — это достаточное основание для того, чтобы вы быстро и качественно выполнили мою скромную просьбу. Ну и я, как обещано, промолчу про разбитую машину.
Растерзанных… Скажем прямо — съеденных. Уверен, Дормидонт и его детки не отказались бы побаловать себя свежатинкой. Я уж молчу о том, какую свинью эта парочка могла бы нам с Валеркой подложить. Поди объясни потом злым как собака оборотням, что это не подстава, а просто два дурака, влезших туда, куда не следует.
— Вышлите мне данные того человека, который вас интересует, — после небольшой паузы произнес Александр. — Как скоро вам нужна информация?
— Опять вы задаете вопрос, который лишен всякого смысла, — вздохнул я. — Чем быстрее — тем лучше. И самое главное — смерти в его окружении. Товарищ был профессором в ВУЗе, так что студенты, коллеги, само собой — родные и близкие. Понимаю, что задачка непростая, но и ваши возможности велики, с моими не сравнить.
— Хорошо, что можем — сделаем, — пообещал Александр. — Как будет готово — вышлю результат вам на почту.
— И в «ватсап», — тут же попросил я. — Если не сложно. Данные прямо сейчас сброшу.
Кто знает, насколько я зависну у ворожей? А так будет что почитать на ночь.
— Хозяин, по ходу, все, остановка закончена, — крикнул мне из дверей автобуса Толик, который остался внутри стеречь рюкзак. — Давай лезь обратно!
Подтверждая его слова, водитель пару раз бибикнул, давая понять всем, кто был снаружи, что пора двигаться дальше.
Не думаю, что я Александра сильно смутил своими словами об аварии на трассе, более того, уверен, что Носов уже все знает. Но вот упоминание про возможную смерть его подручных, он, похоже, к сведению принял, потому и не стал артачиться. Надо заметить, что он вообще чем дальше, тем больше вызывал у меня определенную человеческую симпатию. Этот парень жил по какому-то своему кодексу чести, в котором все было четко разграничено и прописано, подобное не может не подкупать. Более того — он не старался казаться тем, кем не является. Не просто же так он уехал тогда вечером с фсиновцами, хотя и видел, что мне крепко досталось, настолько, что я вот-вот дуба дам. Но он не хотел мне помогать и не стал этого делать, причем в открытую, не маскируя свои действия какими-то дежурными словами. Просто уехал, и все. Опять же — после не позвонил, не спросил для проформы с лживым сочувствием для набора очков моей симпатии — мол, как ты там, живой? Ведь мог бы, но не стал.
Цельная натура, ничего не скажешь. Потому, если дело все же дойдет до открытой конфронтации с Носовым, именно этот славный парень первым познакомится с Павликом. А что остается делать? Он ведь до последнего будет защищать своего шефа, а если останется жив после его смерти, то примется мне мстить.
Но перед тем мне его непременно нужно будет порасспросить на тему найма киллеров, ту, о которой при нашей последней встрече упомянул Илья Николаевич. Сидела эта заковыка у меня в памяти, как заноза в пальце.
Автобус тронулся с места, размявшийся народ весело переговаривался и шуршал пакетами с заранее купленной или даже приготовленной едой, отчего по салону потянулся запах шаурмы, котлет, чесночка и даже малосольных огурчиков. Завидую, я бы сейчас ими тоже с удовольствием похрумкал.
А вот соседка сзади в общее движение вливаться не стала, предпочтя духовную пищу материальной, она слушала какую-то музыку и смотрела в окно. Поймав мой взгляд, она вновь одарила меня улыбкой, а после лукаво подмигнула.
— Странная она какая-то, — сообщила мне Жанна немедленно. — Лыбится постоянно и одета не пойми как. Фенечки еще эти…
Ну да, наряд на девушке на самом деле был не из обычных, при взгляде на нее вспоминались хиппи времен прошлого века вроде тех, что я видел на батиных фото в семейном альбоме. Он ведь у меня по молодости хипповал, полстраны исколесил, стал завсегдатаем в отделениях милиции и, если бы не мама, бог весть до чего мог достукаться. Нет, неформалов, по его рассказам, в те годы уже не так зажимали, как раньше, но средства для расширения сознания, которые хиппи очень уважали, все же штука очень коварная. Но мама вовремя батю взяла в ежовые рукавицы, объяснив, что любовь сколько угодно может спасать мир, но непосредственно им, как новой ячейке общества, куда важнее получить отдельную квартиру от предприятия, потому как над страной вовсю дуют ветра перемен, а они первым делом сметают прочь социальные блага. И ведь успела получить, правда
