её бесконечными залами, умиротворением, тишиной, застывшей красотой вдруг показалась пресными.
— Может быть, Марина?
— Слишком просто.
— Матильда?
— Мне не подходит.
— Морана? — раздраженно бросил Алекс.
Миетель посмотрела на него долгим взглядом.
— Глупой меня считаешь? Я, в отличие от тебя, Смерть своими глазами видела. Она делает настолько горький чай, что со временем он начинает казаться вкусным.
Алекс благополучно не услышал половины, но по взгляду Миетель понял, что шутка вышла неудачной.
— Хорошо… Эм… Маргарита?
— Слишком… Хм. Маргарита. Маргарита, — Миетель повторяла имя на разный лад, будто пробовала его на вкус, наклоняя голову то вправо, то влево. — Мне подходит!
Глава 3, в которой выясняется, что соседи бывают хуже злобных духов
Боги были настолько милы, что выделили Маргарите небольшую квартиру в старом, но добротном доме, которые местные жители ласково называли “сталинкой”. Юной богине никогда не приходилось сталкиваться с квартирным вопросом, потому она не могла оценить всю широту души своих покровителей.
Только Рита ступила в темную прихожую, только втянула запах старого захламленного жилища, как громко поприветствовала:
— Здравствуй, добрый хозяин! — ей никто не ответил, но Риту это не остановило. — Благословляю душу твою и труд твой!
— Вы чего?
— Здесь есть домовой, но я будто плохо его чувствую.
— Думаю, он сильно обижен. Не делайте такие глаза, сейчас сами всё увидите.
Алекс толкнул высокие тяжелые двери, и Рита выдохнула:
— И здесь я буду жить?
В зале стоял стол. Он первый бросался в глаза, стоило только переступить порог комнаты. Деревянный, круглый, добротный и просто огромный. Его покрывала скатерть с кисточками, вокруг примостились стулья с зелёной обивкой, а с потолка свисала люстра под оранжевым тканевым абажуром, причём свисала так низко, что казалось, её можно задеть лбом. Под ногами — крашеный деревянный пол, на стенах — выцветшие зеленоватые обои, вдоль них стоял, важно подбоченившись, пузатые комоды, серванты и бюро. Темно-красные, почти черные, они влажно блестели в желтом электрическом свете. Коричневая краска на деревянных окнах облупилась, и открытая форточка надсадно скрипела, открываясь и закрываясь под порывами ветра. Огромная комната с высокими потолками казалась темной, грязной и ужасно тесной из-за бесчисленных коробок, кресел, стопок книг и журналов.
— Да, вы будете здесь жить, — ответил Алекс. — Если бы вы знали, сколько стоит эта квартира, вы бы не жаловались.
— И кто здесь жил до меня?
— Люсьена. Она была мятежным духом и прожила на Земле тридцать лет в качестве старой гадалки.
— И что, за год она не успела? — спросила Рита.
— Не успела что? А, наверное, у вас особое задание? — догадался Алекс. — О таком меня не информируют.
Рита прошла дальше. В смежной комнате, небольшой и такой же заваленной хламом, обнаружилась большая кровать с металлической спинкой и шишечками. Поверх неё высилась гора подушек, прикрытая салфеткой, рядом стоял стул, заваленный газетами. И везде, вдоль всех стен — шкафы, ломящиеся от вещей, и коробки с непонятным содержанием.
— Люсьена эта не сильно заботилась о жилище, — заметила Рита.
— Она была… своеобразной женщиной. — ответил Алекс, и в этот момент откуда-то из воздуха послышалось возмущенное покашливание. Юная богиня улыбнулась.
— А что, Алекс, нет ли у нас молока для доброго хозяина?
— Нет, откуда? — развел руками тот.
— И где берётся молоко в этом мире?
— В магазине, конечно.
Рита нахмурилась:
— Дай угадаю, за деньги? Ну где же я возьму их сейчас?
— Я схожу в магазин, — вздохнул Алекс. — Вам все равно придётся кормить ваше тело, так что нужна еда.
— Спасибо, Алекс, — улыбнулась Рита. — И обращайся ко мне на “ты”, я же не Люсинда.
Он на мгновение задержался, посмотрел внимательно на свою богиню, а потом развернулся и ушёл. Когда хлопнула входная дверь, Рита повернулась к невидимому хозяину и сказала:
— Он ушёл! Ты можешь показаться.
Ничего не произошло. За окном изморось превратилась в полноценный ливень, из окон пахло озоном и мокрым асфальтом, в комнате равнодушно кружилась пыль. И кроме Риты, никого не было.
— Ну, как знаешь, — пожала плечами она. — Ну что ж, на небесах говорят, что те, кто не прогоняет туман из кабинета и головы, однажды утонут в нём. Тумана тут нет, но хлама — выше головы!
Рита скинула курточку на спинку стула, засучила рукава блузы и с деловым видом оглядела фронт работ. Он был огромен, честно говоря, но уж никак не сравнится с Великой Библиотекой, которую по легенде пришлось разбирать полубогу, разгневавшего Равновесие. По той же легенде в ней хранятся все книги когда-либо написанные на Земле и в других мирах. Проверить это юной богине в голову не приходило, но вспоминая бесконечные стеллажи, уходящие в туманную даль зала, она могла поспорить, что так и есть.
Рита подошла к окну и распахнула его навстречу весне. В лицо подул легкий ветер, принёсший капли дождя и запах травы. Раздалось хлопанье крыльев, и на подоконник сел большой ворон.
— Привет, Майтес, — улыбнулась Рита и хотела было почесать птицу под клювом, но ворон ловко отпрыгнул в сторону. — Буду звать тебя Май, хорошо?
— Держите себя в руках, — прокаркал он, смешно наклоняя голову.
— Ты раньше был на земле? — спросила она тихим голосом, будто кто мог их подслушивать. — Ты чувствовал… Все это? Мне теперь кажется, будто в небесных чертогах и не пахнет никак, там нет ветра и дождя, и никогда не сверкает молния. Хотя мой отец — Гром! Мог бы и погреметь пару раз, чтобы расшевелить сонное царство. Представляю, как Судьба бы перепугалась, — вызвав в воображении воспоминание о шамкающей беззубым ртом слепой старушке, Рита прыснула со смеха.
— Ты просто не пробовала полёт, — ответил Майтес. — Единственное, по чему я буду скучать в небесных чертогах, — это небо.
— Не торопись мечтать о возвращении, мы ещё даже не приступили к заданию, — Рите всё-таки удалось погладить его, и ворон возмущенно каркнул, расправляя крылья. — Но для начала нужно тут прибраться. Помнишь, как говорил Хранитель?
— Беспорядок в библиотеке — беспорядок в душе, — хором продекламировали девушка и ворон.
И Рита принялась действовать. Первым делом она решила избавиться от всего, что ей мешало, и серьезно беспокоилась, что выбросить придётся почти
