на картину бок о бок с теми, кто был в галерее, и горькая тяжесть подступала к горлу. Ей было плохо.
Последние несколько лет все шло так замечательно, так логично и хорошо. Это хорошее не свалилось с небес, не образовалось на пустом месте, все было оплачено, продумано, сделано своими руками.
Теперь все рушилось. Рушилось нелепо, без причины. Софи не сделала глупости, не совершила предательства и не перешла никому дорогу. Не случилось болезни, войны, напасти, но в ее жизнь вошла вещь, которая сломала Софи. Софи была в смятении. Так не бывает, так не должно быть. Это несправедливо.
Вида Софи не подала. Был шанс, что все пройдет, что она слишком устала, что это проделки первого впечатления, гиперреакция после долгого ожидания, нелепая экзальтация, болезненное состояние, что-то вроде мигрени, что сыграло с ней злую шутку, но скоро исчезнет.
Когда все ушли, Софи отпустила Смотрителя, собралась с силами и вернулась к картине. Лучше не стало. Картина вытаскивала из Софи боль и мрак, которых час назад не было в ее жизни. Надо было решить, как жить дальше, как убрать внезапно возникший ад, или как его ослабить.
Может, надо перетерпеть Первую картину. Она здесь всего на три месяца. Надо приходить в галерею реже и позже, большую часть дел поручить Смотрителю. В галерее сидеть в офисе, не стоять перед картиной, игнорировать ее. Не такая уж запредельная задача. В конце концов, Софи – Мастер ситуаций. Софи решила не сдаваться.
Галерея на острове Сен Луи открылась для публики. Первую картину увидели посетители.
Пал Палыч любил своих учеников. Он пришел в школу не искушенным в педагогике хозяйственником. Несколько лет работал завхозом, и вся матчасть школы держалась на нем. Позже Пал Палыч повысил квалификацию, стал учителем труда. Он вел уроки. Следил за порядком в школе. Ходил в походы с детьми, ездил в лагеря, каждый год водил детей в железнодорожный музей. Это была его работа, и он в ней, как и во всем, любил порядок.
Нет порядка, не будет ничего хорошего. Это Пал Палыч старался донести до учеников и молодых учителей, которые приходили в его школу.
Он спокойно относился к прозвищу Палк Палкыч, потому что дисциплина и порядок были для него критически важны, потому что он хотел только хорошего. Так он и стал охранителем.
Время шло, и ученики изменились. Пал Палыч по-прежнему любил работу, но теперь это давалось ему труднее. Дети оставались теми же – шумными и активными. Но они чувствовали себя умнее, осведомленнее и спорили по любому вопросу.
По выпускникам и молодым сотрудникам Пал Палыч замечал, что растет неправильная, хоть и умная поросль. Молодые люди хотели свободы гораздо больше, чем правил и порядка. Это Пал Палыча раздражало.
Юные псевдоумники, занимавшиеся модными направлениями – финансами, программированием, философией, не умея ни одной табуретки сколотить, не отслужив ни года в армии, никогда не побывав на заводе, на уборке хлеба, хотели своих порядков, а вернее, хотели сломать старые правила. У них самих все вертелось вокруг интернета, порядка в котором ноль. Любому подсунут, что угодно, и концов не найдешь.
073. Стратегия Виктора для парижского этапа
Виктор трезво оценивал возможности Елены Александровны как наблюдателя в Париже. Всерьез на информацию от нее он не рассчитывал. Но он не сомневался, что Елена Александровна заранее прибудет на место, вооружится смартфоном и будет торчать там, выполняя обещанное, не очень ловко управляясь с девайсом, и всем видом, неподдельно, будет иллюстрировать возложенную на нее миссию. Простодушный соглядатай не только не повредит на месте, но и будет отвлекать внимание от других действующих лиц.
Виктор подробно объяснил Елене Александровне, что снимать, как переслать ему отснятое. Хотя он не питал надежд на ее мастерство, зато считал ее отличным, первоклассным прикрытием для других участников встречи воронки. Пока Елена Александровна прилагает усилия и отвлекает на себя внимание, кто-то более подготовленный и менее заметный соберет необходимую информацию.
Двухходовые и трехходовые оперативные ситуации были коньком Виктора. Отвлечение внимания, прикрытие, наблюдение, страховка – все это надо было продумать, разложить по ролям, продублировать и удаленно организовать.
Очевидно, что можно было бы подключить Пал Палыча и рассчитывать на его спокойную работу. Его трудно сбить с толку, он сделает то, что нужно. Но, конечно, если ситуация потребует импровизации, вряд ли справится. В конце концов, он учитель труда, а не агент или оперативник.
Значит, был нужен еще один уровень наблюдения.
074. Дашка извлекает пользу из глубинной сети
Исследовать свой профиль в глубинной сети увлекательно. Но есть и другие плюсы взаимодействия с темными системами. Дашка исследовала столько возможностей, сколько успела. И вряд ли добралась даже до половины до своего отъезда на второй этап.
Глубинная сеть показалась Дашке удовлетворительным навигатором. Если задать примерное время старта и цель, то DNet безупречно выбирала способ передвижения, транспорт, сообщала о погоде по маршруту следования и возможных затыках в пути. Примерно такие же сервисы существуют и явно. В отличие от них, глубинная сеть уверенно выдавала отрицательные рекомендации отдельным маршрутам, конкретным средствам передвижения и предостерегала от неприятностей в пути и пункте назначения.
Дашка, как неутомимый игрок и исследователь, не принимала рекомендации на веру. Однажды для проверки она проследовала по безобидному на первый взгляд, но отклоненному глубинной сетью маршруту. В результате эксперимента она оказалась в сломанном автобусе в глухой пробке в неприятном месте. Это впечатлило.
В темных картах Дашка нашла несколько дакотских лавок и едален. Дакотские объекты там помечены зеленым цветом. Некоторые из этих объектов общедоступны. Другие не найти, если в точности не знать как. А есть совсем скрытые – только для своих.
В дакотских местечках Дашке понравилось. Дакоты не любят новомодных интерьеров, пластика и мишуры. Дерево, камень, плитка, штукатурка, металл – обычные материалы для дакотского дизайна – будь то лавка, мастерская или едальня.
В лавках у дакотов вы вряд ли найдете штампованные поточные товары и дешевую ломкую хренотень. Дакотам нравятся не такие вещи. Ручная и ремесленная работа – конек дакотов. Вещи с простой, но безупречной функциональностью, не слишком замысловатые, но такие качественные и с такими теплыми вибрациями, что хочется взять эту вещь в руки, прочувствовать фактуру пальцами, внимательно рассмотреть и унести с собой.
Дакотские едальни – отдельная песня. Их немного в Петербурге, буквально пяток, уж точно, меньше десятка. По крайней мере, Дашке с ее уровнем доступа было явлено столько. Довольно быстро Дашка поняла,
