потому что слишком хорошо знал, как люди любят переносить сказанное лично на себя. Скажешь такое — и человек, чего доброго, решит, что ты его обвиняешь в чем-то, а там недалеко и от прямого конфликта.
— Чем докажешь? — хмыкнул командир.
— Сейчас сами увидите. — ответил я, медленно и плавно поднимая левую руку и тыкая оттопыренным большим пальцем через плечо.
Не знаю, что задержало Нику на той стороне, я ожидал, что она выйдет из портала сразу за мной, но это оказалось даже на руку. Сейчас ее появление, сопровождающееся моим небрежным жестом, выглядело куда как более эффектно.
— Ой. — расстроилась Ника, увидев направленное на нас оружие. — Ну вот.
— Тресса… Висла? — неуверенно спросил самый дерзкий из солдат. — Это вы… по телевизору?
— Здравствуйте. — кивнула Ника. — Опустите, пожалуйста, оружие. Мы не причиним вам вреда, вы же должны это понимать.
Умничка Ника. Сразу поняла всю ситуацию и сказала именно то, что нужно было сказать. Без заискиваний, но и без угроз. Сразу очертила границы взаимовыгодного сотрудничества.
— Капитан? — неуверенно протянул дерзкий, не сводя с нас ствола.
Капитан в матерчатой кепке напряженно размышлял, глядя на нас. Винтовку свою он уже практически отпустил — на оружии осталась лежать только правая рука, но и она уже не сжимала рукоять оружия, а скорее просто покоилась на ней. Левая же и вовсе переместилась на тыльник приклада.
Капитан несколько раз прыгнул взглядом с меня на Нику, потом вздохнул и махнул рукой:
— Опустите оружие. Майерс, к тебе не относится, будь в готовности.
Иллюзионист кивнул.
Стало быть, никто не собирается нам полностью доверять. Грустно, но не удивительно. Скорее было бы странно, если бы нас тут встретили с распростертыми объятиями и сразу выдали все, что мы затребуем. Вот тогда я бы напрягся.
То, что нас готовы выслушать — это уже отлично. В качестве худшего варианта я вообще рассматривал необходимость пробиваться к самолетам с боем и самолично выяснять, какой из них наиболее готов к полету.
Впрочем, пока еще рано утверждать, что нынешняя ситуация не закончится этим самым худшим вариантом.
— К делу. — я сразу взял быка за рога. — Как давно улетели ваши?
— Что? — капитан от неожиданности аж рот приоткрыл. — Откуда вы знаете?!
— Неважно. Мы все знаем. Не все, конечно, но многое. Про нападение на завод знаем, и про то, что ваши отправились на его защиту. Но это не самое плохое, потому что мы на вашей стороне. Самое плохое — что мы знаем не только многое о вас, но и многое о заговорщиках. И вам не понравится то, что мы знаем.
Время поджимало, и каждая потраченная секунда уже прямо сейчас могла стоить жизни кому-то там, в трех сотнях километров от нас… Но торопиться нельзя. Поторопишься хоть немного, скажешь лишнее слово или наоборот — не договоришь нужного, — и здравый смысл, который сейчас в этих людях неистово борется со страхом и желанием нашпиговать незваных гостей свинцом, проиграет бой. И тогда до них уже будет не достучаться — эмоции заглушат голос разума.
Несколько секунд капитан собирался с мыслями, а потом снова сфокусировал на мне взгляд:
— И что же вы знаете такого, чего не знаем мы?
— Мы представляем себе силу заговорщиков и их боевой потенциал. А еще мы примерно представляем себе аналогичные характеристики управления. — твердо, но без нажима, начал я. — Вы могли отбивать их нападения в городах, где есть ваши войска, но лишь потому, что нападали они небольшими группами, которые можно быстро перебрасывать порталами. Сейчас у них нет таких ограничений, потому что до завода они добираются своим ходом. Сейчас у них нет вообще никаких ограничений, потому что они находятся за городской чертой и могут творить все, что им вздумается. Их цель — уничтожить завод, стереть его с лица земли. Надеюсь, вы это понимаете.
— Лучше, чем вы. — усмехнулся капитан. — Только с чего вы взяли, что мы не можем обеспечить достойную охрану?
— Вас банально мало. — не меняя тона, ответил я. — Туда вылетел один самолет. Сколько человек максимум поместится в один самолет? Пятьдесят? Сто? Сто пятьдесят? Это вместе с Иллюзионистами, которые и являются единственной боевой силой против реадизайнеров, вам ли этого не понимать. А сколько людей противопоставят вам заговорщики? Я вам скажу. Если учесть, что за все время нашей деятельности мы редко видели одни и те же лица, заговорщиков минимум три сотни. И они, в отличие от вас, способны почти моментально перемещаться в почти любую точку мира. И сейчас они все идут уничтожать завод.
Капитан снова нахмурился, обдумывая мои слова. Судя по тому, как ехидная усмешка стекала с его лица во время моего монолога, он и сам думал о чем-то таком. Возможно, он недооценивал масштабы происходящего, но червячок сомнения явно точил его изнутри. Сомнения не в себе, и даже не в сослуживцах, а скорее, в плане руководства.
— На заводе есть гарнизон. — наконец, сказал капитан, но по нему было видно, что это уже последний аргумент, причем он сам понимает всю его слабость.
— И сколько этого гарнизона? — я покачал головой. — Сколько бы ни было, заговорщиков будет больше. Вы же понимаете, что добыть координаты завода никак, кроме как с помощью своего человека в управлении, они не могли. А если они добыли координаты, то с вероятностью в сто процентов добыли и информацию о его защитниках. И если после всего этого они решили все равно напасть, значит, они уверены, что со всеми трудностями они справятся. Зная их, зная реадизайнеров в принципе, я вам скажу так — если они уверены, то так и будет.
Капитан подумал еще несколько секунд, а потом вздохнул:
— Что вы предлагаете? Зачем вы здесь?
— Мы хотим помочь. — у меня из-за спины ответила Ника. — Мы здесь именно для этого. Дайте нам самолет, который из всех прочих максимально готов к вылету, и мы отправимся туда и поможем управлению отбить атаку. Заодно будет неплохо, если вы предупредите их о нашем присутствии по своим каналам связи.
— Обязательно предупрежу, тресса Висла, уж не волнуйтесь. — снова усмехнулся капитан. — Уж что-то, а это я точно не забуду сделать.
