Змейка на её шее шевельнулась, и я вдруг поняла, что это никакое не колье – она настоящая.
– Да, мадам.
– Подойдите ближе, не бойтесь. Профессор Робин сказал, что именно вашей бдительности и настойчивости, переходящей в назойливость, мы обязаны сегодняшней проверкой.
Я покосилась на лекаря. Тот украдкой изобразил пантомиму так, чтобы случайные свидетели не поняли её смысла. Я тоже ничего не поняла: он вытянул воображаемую нитку, накормил невидимых птичек, схватился за сердце и погрыз ноготь.
– Боюсь, я не оставила профессору Робину выбора.
– В таком случае позвольте поблагодарить вас от лица всей академии за проявленную инициативу. Она помогла вовремя выявить и пресечь опасность, угрожающую здоровью нескольких учащихся.
Надо было срочно что-то ответить. В памяти всплыли напыщенные фразы рыцарей, принимающих из папиных рук меч или ещё какой-нибудь знак отличия за проявленное геройство.
– Это мой долг, как жителя королевства, – отчеканила я, чем неожиданно вызвала эпидемию растроганных улыбок даже на самых скептичных лицах (всех, кроме профессора истории волшебного народа). – Любой на моём месте поступил бы так же, – добавила я, развивая успех. – Служу королю. Мы им ещё покажем. Видели бы вы, как мы вломили тому троллю! – Десять пар бровей синхронно взлетели, и я поспешно поправилась: – Вернее, пауку.
– Что с вашим ртом? – вмешалась профессор Черата.
Я коснулась обожженной кожи.
– Порезалась о разбившееся зеркало.
– Губами?
– Я бываю очень неловкой.
Мадам Лилит сделала нетерпеливый жест, и профессору пришлось усмирить своё любопытство.
– Также, обобщив все полученные сведения (Иох испуганно сжался), я заключила, что вами двигало желание попасть в академию…
Робин несколько раз ударил себя в грудь и снова погрыз ноготь. Более непонятных знаков и нарочно не придумаешь. Ему бы пару уроков в королевском театре взять.
– …с этой целью вами, помимо прочего, был использован волшебный плащ сира Ирканийского.
– Да, мадам. Озриэль… сир Ирканийский здесь ни при чём. Он помогал лишь из добрых побуждений. Я и сама испытываю внутреннее неприятие к обману во всех его проявлениях и ни за что не воспользовалась бы плащом, будь у меня выбор, но его не было, потому что среди принцев, которые здесь учатся… – Озриэль наступил мне на ногу, Робин удвоил усилия.
– Можете не продолжать, – улыбнулась мадам Лилит, – ваша цель весьма похвальна.
– Похвальна? – изумилась я.
Неужели можно было сразу заручиться её поддержкой, вместо того чтобы идти таким тернистым путём?
– Конечно! Женских академий в королевстве нет, а вы очень смелая девушка, раз решились на столь отчаянные меры, дабы приобщиться к светочу знаний. Наши профессора – одни из лучших в стране и далеко за её пределами. У нас преподают самые разные дисциплины: историю, травоведение, музицирование, магическую дипломатию, бальные танцы и множество других.
Ах, вот оно что…
– Да, полетела, как пчелка на сахар, – уныло кивнула я.
Мадам Лилит сделала многозначительную паузу и торжественно провозгласила:
– Так знайте же, что вам больше не нужно скрываться. Отныне вы можете посещать любые занятия по выбору в качестве вольнослушательницы. Взамен от вас требуется лишь оказывать помощь профессору Робину, когда он будет в ней нуждаться.
Минуту я стояла как громом пораженная, а потом пролепетала:
– Но это же мужская академия…
* * *
После совещания меня передали на поруки Робину, чтобы тот обработал «порез». Оказавшись в башне, от лекарской помощи я отказалась, зато выяснила значение пантомимы. Оказывается, он пытался предупредить, что ни словом не обмолвился о моём женихе (нитка и кормление птичек – букет, удары в грудь – друг сердечный, сгрызенный ноготь – рот на замке). Ещё чуть-чуть, и ректор узнала бы обо всём из первых уст.
Сегодняшние занятия уже закончились, и студенты разошлись, поэтому моя помощь лекарю не требовалась. Осмотр предстояло продолжить завтра.
Следующим пунктом стала хозяйственная часть. Там мне выдали мантию такого фасона и размера, что издалека её можно было с легкостью принять за палатку. На груди красовались сразу четыре нашивки – эмблемы всех факультетов, позволяющие мне посещать любые занятия. От Озриэля я узнала, что многие преподаватели горячо воспротивились предложению мадам Лилит, нарушающему многовековые традиции. Ректору пришлось использовать весь свой авторитет, чтобы отстоять мой допуск в академию. Конечно, столь серьезный шаг подразумевал и уступки. Так, во время лекций мне надлежало занимать последнюю скамью, открывать рот, лишь когда меня спрашивает преподаватель, а волосы убирать под шапочку.
Последней остановкой стала библиотека. Встретивший нас старичок чем-то походил на Магнуса – конечно, если бы тот был человеком, – такой же ворчливый, но незлой. Его кожа напоминала потрепанный истончившийся пергамент и шуршала, а щеки и лоб усеивали буковки. Он то и дело кашлял книжной пылью и сморкался в платочек чернилами. Господин Буковец, как заранее пояснил Озриэль, ещё в юности перенёс книжную лихорадку – подхватил от сборника заклинаний.
Библиотекарь, как известно, в списке самых опасных профессий. Никогда не угадаешь, что тебя ждёт в очередной книге. Под обложкой может прятаться как тысяча и один способ очистить морковку без помощи ножа, так и проклятье черного мага. Ничто в мире не сравнится по силе воздействия с книгами. Они могут преисполнить вас любви и благородных помыслов, а могут заразить алчностью и захватническими помыслами. Последнее особенно опасно, когда ты король. Именно поэтому у нас при дворе есть специальный чтец, через которого проходят все книги, прежде чем попасть ко мне или папе. Когда я была маленькой, недоброжелатели прислали сборник сказок, вшив в одну из страниц проклятие, и именно бдительность чтеца спасла меня от пожизненного ношения рожек.
Особнячком стоят запрещенные книги – обращение с ними требует повышенной осторожности.
Ввиду всего вышеперечисленного, многие библиотекари при приёме на работу требуют у хозяев заклятиеотталкивающие перчатки и защитную маску. Далеко не все наниматели на это соглашаются – магические предметы гномьей работы славятся не только качеством, но и дороговизной. В результате хронические книжные заболевания среди библиотекарей – такие, как у господина Буковеца, – не редкость.
Когда мы с Озриэлем покончили со всеми делами и вышли наконец за ворота академии, солнечный глаз укоризненно помаргивал в районе горизонта.
– До сих пор не могу поверить, что мадам Лилит разрешила посещать занятия, – призналась я.
– Она действительно необыкновенная. Кстати, первая женщина в ректорском кресле. Думаю, она почувствовала в тебе родственную душу.
– Хорошо, что профессор Марбис не пришла на совещание. В противном случае их с профессором Чератой праведный гнев перевесил бы чашу весов не в мою пользу.
– Её сегодня снова не было, – кивнул Озриэль, – и занятие отменили.
– Ещё один день без поэтики. Праздник продолжается?
– Да, наверное… – рассеянно отозвался он. – Знаешь, это даже странно.
– Брось, чего странного! Может, ей захотелось повидать тетушку или навестить сестру…
– Никого не предупредив?
– Такое тоже бывает. Порой возникает желание просто покидать вещи в узелок и рвануть куда-нибудь, неважно куда.
– У профессора Марбис титановые коленные чашечки, не думаю, что она в состоянии куда-то рвануть.
– Тайный поклонник мог послужить дополнительным стимулом.
– После смерти восьмого мужа, скончавшегося от разрыва сердца при чтении баллады «Навеки твой», её окрестили черной невестой, и желающих стать номером девять не нашлось. Ну, да ладно, ты права, нужно радоваться моменту, а не искать во всем подвох. К слову о подвохах… – Озриэль отвернулся, чрезвычайно заинтересовавшись лотком с глиняными свистульками. – Хочу извиниться за Ореста – за то, что он тебя… обжег. Ему не следовало этого делать, зная, что у тебя есть жених.
– Можешь не извиняться. Это было не так уж ужасно.
Озриэль резко остановился:
– Что?! Хочешь сказать, тебе понравилось с ним целоваться?
– Хочу сказать, что ожог уже почти не болит.
– Аа…
– К тому же теперь я знаю, что с ифритами нельзя целоваться.
– Не со всеми, – заволновался Озриэль. – Орест просто не подумал о последствиях – в тот момент вы находились за зеркалом, то есть технически ещё в Подземном мире. А в нём действуют наши законы. Там мы… несколько горячее. Будь вы здесь, на земле, этого бы не произошло.
Я пожала плечами:
– Это знание мне в любом случае не пригодится. Впредь я собираюсь целоваться иключительно с женихом… как только отыщу его. Озриэль, скажи, а твоя… мм… оболочка, – я замолчала, не зная, как сформулировать вопрос, – тебе не жмёт? Ну, или там зудит, доставляет неудобства?
