Да и лошадь вывести и привести в деревню вряд ли получится, чтобы не попасться кому-нибудь на глаза.
- Может с конюшни берет, которая за деревней, - предположил Зимин. – Надо и туда заглянуть.
- Однако если предположить, что на деле он не простой смертный, то по легенде, не может попасть на территорию селения. Думаю, всадника не пускают охранные знаки.
– Которые у деревенских на одежде вышиты? - догадался Зимин, и я кивнул:
– Ага. Такие же знаки и на ограде вырезаны.
Кустодий нахмурился:
– Не сходится, Павел Филиппович, - покачал головой он. - Если знаки останавливают этого странника, то как он может на людей воздействовать? Вы сообщили, что та девица вышла ночью сама за пределы деревни. Конечно, ее могли просто вытолкать наружу местные.
- Вряд ли, - подала голос Нечаева. – Вы же видели, как деревенские заботятся о Митриче. Хоть он и доставляет им неудобства. Но мне кажется, они не станут обижать убогих. Та девушка, которая бредила, очевидно, для них была как раз из таких. Не стали бы от нее избавляться.
- Скорее всего вы правы, - вынужден был согласиться кустодий. – И как тогда он ее выманил? И почему не забрал сразу, когда у него был шанс догнать в первую встречу?
– Интересный вопрос, - признал я. – Быть может нам поможет с ответом местный жрец. В деревне верят в Искупителя, но по-своему. Было бы неплохо выяснить, в чем отличия от знакомой нам веры.
– Правильно, - согласился Зимин и вздохнул. Вынул из кармана телефон, принялся искать в списке контактов нужный номер. И, наконец, нажал кнопку вызова.
Трубку взяли быстро. И я услышал в динамике едва различимый голос.
– Алло, Дмитрий Васильевич, - начал кустодий. - Вы не могли бы поговорить со жрецом по поводу этих знаков, что у селян на рубахах вышиты? Чем больше, тем лучше. По-хорошему, конечно, вывезти жреца в резиденцию, но думается мне, он никуда не поедет даже под страхом смерти.
В динамике забормотал голос Шуйского, и Зимин кивнул:
– Ага, спасибо. Ну, до встречи, Дмитрий Васильевич.
Кустодий завершил вызов и убрал телефон в карман. Обернулся ко мне:
– Пообещал расспросить этого синодника. Под протокол. Все запишет и привезет. Хорошо бы, конечно, самим туда съездить. Чтобы Арина Родионовна нам помогла. Но…
Я вздохнул.
– Съездим, Станислав Александрович, - заверил я кустодия. - Обязательно съездим. Но потом. А сейчас нам нужно осмотреть место преступления.
***
Тропа вилась между редкими деревьями и чахлыми кустами. Те наконец расступились, и мы выбрались к затянутому ковром ряски болоту. Зимин призвал тотемы, а через миг, в его ладони появился изогнутый, покрытый изморозью рог. Кустодий набрал в грудь воздуха и что есть сил дунул в него. И послышался протяжный гулкий звук.
А через миг мужчина шагнул на воду, которую тут же с треском сковал лед. Я же напитал Маркову силой, проявив ее в материальном мире.
– За ней, - указал я на Ульяну. - Она проведет.
Кустодий кивнул и повелительно потребовал:
– Не отставайте. Горн работает только в радиусе пары метров.
Мы с Ариной Родионовной переглянулись. И я протянул ей ладонь. Нечаева послушно взяла мою руку, и на кончиках ее пальцев мелькнули искорки. Они осыпались на мою кожу, вызвав легкую дрожь.
- Вы не устали? – негромко спросил я.
Девушка покачала головой и подарила мне робкую улыбку.
- Спасибо за доверие, мастер Чехов. Я вас не подведу.
Мы направились в путь.
Дорога до хижины была долгой. И даже легенде криомастеру пришлось сделать несколько остановок, чтобы вновь оживить звук горна. Арина держалась бодро, шагая рядом со мной в достаточно быстром темпе. Пришлось признать, что она и в самом деле не была в тягость и обладала хорошей физической подготовкой. У меня ноги гудели от напряжения, когда на горизонте замаячил покрытый чахлыми деревцами островок. Кустодий довольно вздохнул и утер выступившую на лбу испарину. И я заметил, что ладони криомастера едва заметно подрагивали.
Островок был небольшим. Пару десятков корявых деревьев, которые окружали строение с приоткрытой, покосившейся дверью, и серыми от времени досками крыльца. Единственное окошко было заколочено, а в крыше дома зияли большие прорехи.
У правой стены виднелся остов изгороди. Время и сырость уже давно съели жерди, оставив только невысокие, покосившиеся столбы. А за хижиной виднелся старый причал.
– Пришли, мастер, - обернувшись, прошелестела Маркова и ее глаза сделались больше. А потом и вовсе провалились. На шее призрака появилась темная полоса, которая налилась кровью.
Я стиснул кольцо в кармане и приказал:
- Уйди.
Маркова и сама была рада исчезнуть и через мгновенье пропала, обдав мои пальцы лютым холодом.
Арина Родионовна осмотрелась по сторонам и поежилась, словно ей вдруг стало зябко Зимин присел в траву, я же поставил тотемы и зажег “Фонарь Харона” осматриваясь. Но здесь были только уже знакомые мне девушки, которых убил Двушкин. Призраки начали стягиваться на свет, и мне пришлось погасить Фонарь.
Я обернулся к Зимину:
– Все хорошо? Может вам надо отдохнуть немного?
- Нет. Я в порядке, - он провел ладонью по лысой голове, будто что-то стряхивая с кожи.
- Можно осматривать хижину.
Кустодий, который уже немного пришел в себя, кивнул и встал на ноги. И мы осторожно направились к покосившемуся домику. Стас призвал тотемы, и его руки покрылись инеем. Мужчина первым двинулся к крыльцу, движением ладоней заморозил доски, чтобы они не проломились под ногами. Потянул на себя заскрипевшую дверь, и шагнул в темный открывшийся проем. Мы с Ариной Родионовной последовали за ним.
Внутри дом оказался небольшим. Всего в одну комнату, по углам которой виднелись почерневшие от сырости и времени обломки мебели. В них угадывалась кровать, пара лавок, стол и плетеные корзины. Некогда беленая печь наполовину провалилась в подвал. А труба рассыпалась на множество камней. Доски пола был завален мусором и опавшими листьями, которые замел сюда ветер.
Единственным источником света здесь были только прорехи в крыше, так что в комнате царил полумрак. Но даже в скудном освещении я увидел в центре избы сваленную конусом кучу мусора, которая была примитивно украшена засохшей тиной и водорослями. В центре кучи лежала широкая доска, напоминающая кусок весла. На древесине был вырезан человек с головой лягушки. Рядом с этим странным алтарем кто-то оставил щербатую глиняную чашу, поверх которой лежал кривой нож со ржавым лезвием. Вокруг кучи на полу
