с картами. Мы в ответе за тех, кого выиграли в «очко» и все такое. Правда, еще пара таких дней и вся эта педагогическая поэма полетит к чертям. Ну, или черти к ней.
– Матвей, там твой бес…
Было видно, что говорить так Митьке невероятно сложно. Он краснел, заикался, тяжело дышал. Будто заядлого матерщинника заставили цитировать Пушкина.
– Заразу в дом принес.
– Опять?! – терпение как рукой сняло. – Мы вроде насчет его баб договаривались. Пока в подполье, завязать узлом и потерпеть!
На шум выскочил Гришка. Опять, кстати, в той самой парадной одежде. Разве что постиранной. Вот чего он ее носит до сих пор?
– Какие бабы, хозяин? – возмутился он. – Ты чего этого… черта слушаешь? Брешет он!
– Дяденька, не в женщинах дело, – вернулся к привычному обращению Митька. И ему вроде так стало легче. – Заговор на нем. Наш, чертовской.
– Ну все, пошло, поехало, покатилось, побежало, – отмахнулся бес. – Давай, давай, мели, Емеля, твоя неделя. Хозяин, ты видел? Я ему ничего не делал. Эта гнусь сама на драку нарывается.
– От гнуси и слышу, – тоненько сказал Митька, но все же за мной спрятался.
– Так, заткнулись оба, пока всех на хрен не выгнал!
Нет, все-таки педагогика – это наука тонкая. Ее надо дозированно в жизнь впускать, а не сразу целиком. Лучше буду типичным батей, который держит всех в ежовых рукавицах. Не ценит нечисть свободу выбора и заветы кота Леопольда.
– Митька, давай по существу, что за заговор?
– Простой, на нитке. Мы так обычно понравившихся людей заговариваем. Чтобы потом их найти можно было. Вот сейчас. Тайное явись, в рубежнике и…
Тут он задумался, серьезно поглядев на Григория. Однако все же закончил:
– … и в бесе отзовись.
И вроде ничего не поменялось. Ну в смысле, ничего такого тайного мне не открылось. Разве что заметил какую-то белую нитку, которую лежала на правом плече. Причем, нить была непростая, а с узелком посередине.
Я указал пальцем на то, что являлось заговором. Бес подошел к зеркалу и завопил, что было духу.
– Снимите это с меня! Христом Богом прошу, снимите!
– А сам чего, не можешь? – усмехнулся я.
– Не может, – серьезно ответил Митька.
Он подошел и аккуратно забрал нить. Повертел в своих пальцах, а затем понюхал.
– Бесов чувствую и рубежников. А чертей нет. Хотя магия наша. Человек, который наслал, слова правильные знал.
И тут я перестал улыбаться. Потому что вспомнил Вранового, который тусовался рядом. А столкнулись мы после того, как бес вернулся со своего схода. И с тех пор он не переодевался. Всю дорогу носил свой черный балахон, а тут вдруг на парадную одежду перешел. Видите ли, ему так нравилось больше. Ага, хрен там, потому что нить висела.
– Ирка, сука драная, – сжал кулаки бес. – Вот я ее, когда найду!
– Надо от этой фиговины избавляться, – торопливо сказал я. – Что лучше, сжечь?
– Можно, дяденька, – кивнул Черноух. – Только тогда тот, кто наслал, поймет все. Лучше по воде пустить. Не сразу догадается. К тому же, в нитке хиста есть частица, может, какая-нибудь нечисть к себе приберет.
Я подумал, но недолго. Больше всего хотелось поскорее избавиться от нити. Однако в словах Митьки был смысл. Инги пока нет, помочь мне некому. Надо тянуть время. Сожгу нить, Врановой придумает что-нибудь новенькое. Ловко он это все провернул.
– К бухте, живо, – сказал я.
Хорошо, что чужане не видели нечисть. А то бы компашка из черта, беса и обеспокоенного рубежника могла ввести в замешательство кого угодно.
– Гриша, ты можешь в портсигар спрятаться.
– Нет, я это, силу воли вырабатываю, – ответил бес. – Привыкаю по чуть-чуть к воле.
Правда, тут же остановился почесал ногой за ухом, будто у него костей не было. Силен, бродяга.
Благо, к воде мы пришли действительно скоро. Как и я предполагал, тропка оказалась за домой Людмилы. Кстати, что-то ее давно не видно. Со времени нижнего брейка в халате соседка почему-то не выбиралась наружу. Зря она так, ей чуть-чуть технику подправить и даже выступать можно. По ветеранам, само собой.
Выйдя к бухте, я глубоко вздохнул. Красотища. Бес тоже наслаждался волей – бегал рядом на четвереньках и срывал зубами траву. Вот дурак, опять одежду придется стирать. А Черноух тем временем отошел и что-то зашептал над ниткой, после чего не выбросил, а аккуратно положил ее на воду.
Я меж тем размышлял, как же все не случайно в нашем мире. Я познакомился именно с Митькой, а не с другим чертом. И он помог с лешачихой. Потом отправился за ним и выиграл в карты в тот момент, когда Врановой решил повесить на Гришу рубежный gps трекер. Все-таки, придется потерпеть черта и попритираться с новым соседом.
– Все, дяденька, готово, – вернулся ко мне Митька.
Но что-то помимо нити, черта и скачущего вокруг бешеным сайгаком беса привлекло мое внимание.
– Это что там, женщины голые?
И как это могло не заинтересовать? Реально, голые тетеньки приятной во всех смыслах наружности
