слышал, как Санёк вошёл в подъезд и начал подниматься по лестнице. Куратор отступил и прислонился к стенке. Правую руку он держал в кармане.
«Я могу достать сердце», — неожиданно прошептала Соня, возле самого моего уха. Испуганно посмотрев на куратора — не слышал ли? — я ответил: «Не надо».
«Там что-то интересное», — так же, почти бесшумно, ответила Соня.
И в этот момент на этаж поднялся Санёк. Его бодрые шаги вдруг замерли. Должно быть, увидел куратора.
— Ой, — сказал Санёк с подчёркнутой несерьёзностью, — какая неприятная встреча!
Куратор промолчал. Послышалось какое-то шевеление. Куратор быстрым движением достал из кармана предмет, очень похожий на «аварийную кнопку», которую мы использовали на полигоне.
— Не советую, — сказал куратор бесцветным голосом.
— Вот как? — хмыкнул Санёк, — уж удивил так удивил.
— Оставайся на месте, — продолжал куратор, — тогда, может быть, твоё никчемное существование не оборвётся.
— Как же мало вы о нас знаете, — продолжал Санёк, — мужик, ты хорош. Я правда тебя уважаю. Давно наблюдал за тобой. Но такое вот… неужели ты думаешь, что подобное можно использовать дважды? И мы не приняли никаких мер?
— Ты блефуешь, — ответил куратор; но я заметил, как выражение его лица едва уловимо изменилось; на нём проступила бесконечная усталость. Только теперь я заметил, что кисть его левой руки забинтована, а на камуфляже справа, ниже груди, проступает подозрительное тёмное пятно.
— А ты проверь, — ответил Санёк.
Послышались приближающиеся шаги. Куратор сжимает «аварийную кнопку». Слышится лёгкий «бух»; «кнопка» начинает сиять. Санёк рычит. И тут мы видим его спину. Он упрямо, словно преодолевая сопротивление сильного ветра, двигается вперёд. В его правой руке чёрный нож, которым он метит куратору в шею; тот же застыл на месте, словно его пригвоздили, только глядит обречённо и устало на приближающийся рок.
Соня ойкает. Я чувствую, как она тянется за сердцем. Басня на её спине шипит. Санёк, должно быть, услышав шипение оборачивается. На его лице застывает выражение крайнего удивления. Он замахивается, чтобы нанести смертельный удар куратору. В этот момент его глаза вспыхивают красным. Санёк скалится, демонстрируя необычно длинные клыки. Одновременно он запускает левую руку в карман куртки и начинает там шарить в поисках чего-то.
Бася напружинивается, готовясь к прыжку. Я чувствую, что Соня достаёт сердце. «Помоги!» — кричит она. Я подставляю правую руку. И тут её облепливает что-то холодное, металлически блестящее. Мгновение — и я ощущаю это нечто частью своего тела. Понимаю, на что оно способно. Это как молния, пронзает меня от макушки до пяток.
Бася останавливается и глядит на меня удивлённо.
Я протягиваю вперёд свою руку, которая вдруг превратилась в блестящую металлическую дубину. Санёк делает круглые глаза. Выражение испуга на лице, с двумя горящими углями вместо глаз выглядит страшно и комично одновременно.
Особым усилием я чуть напрягаюсь и даю команду сердцу, с которым мы слились.
Из утолщения вырываются тонкие металлические иглы. Они звенят на лету и наливаются синим светом. Санёк отчаянно пытается увернуться, проявляя чудеса акробатики. Но иглы чуть изгибают траекторию полёта и пронзают его. Он визжит. Его визг оглушает и уходит куда-то выше, в область ультразвука. Его тело вспыхивает синим пламенем; трещат молнии, пахнет озоном. В какой-то момент Санёк становится прозрачным. Я вижу внутри него скелет, не человеческий, будто натянутый на его тело как на оболочку.
Потом следует вспышка. Перед глазами плывут цветные круги. Когда зрение возвращается, я вижу на полу кучку пепла.
Куратор глядя на меня улыбается, прижимая левою руку к боку — там, где я успел заметить странное тёмное пятно.
Бася глядит на меня. Её вздыбленная шерсть медленно разглаживается. Я хочу протянуть ей руку и сказать: «Всё в порядке», но вовремя спохватываюсь. Бася садится на задние лапы и начинает невозмутимо вылизываться.
Локация 13. Нижегородская область, базовый радиополигон «Ветлуга»
— Что будет, если вы отключитесь? — спросил я, с беспокойством глядя на куратора.
Последние пять минут он лежал не двигаясь, с закрытыми глазами.
— Я уже отключился, — ответил он, не открывая глаз, — и проспал бы ещё минут сорок, если бы ты не разбудил.
— Извиняюсь, — искренне сказал я.
— Ничего, — куратор всё-таки открыл глаза и рывком сел на носилках, установленных в средней части салона, — доберёмся на месте — высплюсь.
— Вы ранены! — обвиняющим тоном сказала Соня.
— Ну да, есть немного, — согласился куратор.
— Насколько это опасно? Только честно, — попросил я, — если вас не станет — нам надо как-то выживать.
Куратор криво усмехнулся.
— А ты оптимист, да Тёма? — спросил он.
Я поморщился; ненавижу, когда меня называют Тёмой.
— Ладно, Арти, — тут же добавил куратор, — не лезь в бутылку. Если тебе и правда интересно — у меня проникающее ранение в брюшную полость. В район селезёнки. Сам орган не задет — иначе я бы уже истёк кровью. Единственное, что мне сейчас грозит — это заражение крови и септический шок. Пуля осталась внутри.
— Блин! — вмешалась Соня, — что делать-то? Надо в больницу, срочно! Куда мы летим?
— Но переживать не стоит, — проигнорировав её эмоциональное замечание продолжал куратор, — во-первых, у меня достаточно крепкий организм. А во-вторых, конторская полевая аптечка содержит настоящие чудеса фармакологии. В том числе антибиотики, которые вообще никогда не попадут в гражданский оборот. Так что риск септического шока, скорее, гипотетический, — он улыбнулся, — тьфу ты, как много умных слов в одном предложении!
— Кто это вас? — спросил я.
— Свои, — вздохнул куратор, — из минобороны. Выполняли приказ начальника, который сильно превысил предел своих полномочий. Но с этим мы будем разбираться потом.
Я глянул в окно. Там, в каких-то пяти метрах под нами, мелькала тайга. Правда, чем дальше мы отдалялись от Синегорья, тем реже становились деревья. Поначалу это полёт меня напрягал: высоты почти нет, скорость огромная, а кабина пилотов пустует. Но ничего, привык уже через полчаса. Научился доверять технике.
Вертолёт, на котором мы выбирались из посёлка, был очень необычным. Хищный силуэт в камуфляже, который мог подстраиваться под окружающую среду. Из-за этого я заметил винтокрылую машину только тогда, когда куратор подвёл нас к ней вплотную. И очень тихий полёт. В салоне легко можно разговаривать. Куратор сказал, что это особая система активного шумоподавления, очень мощная. Другие вопросы после того, как мы стартовали, он игнорировал. Только ковырялся в бортовом компьютере, что-то настраивая, а потом отправился валяться на носилки, бросив нам короткое: «Позже поговорим».
Я вытерпел полчаса. Потом мне стало не по себе, когда понял, что мы рискуем оказаться в летящем вертолёте с покойником, без навыков управления
