закемарить. В довершение Лео довел меня до самых дверей. И явно не из-за того, что беспокоился о моей безопасности. Я видел, что рубежник все время порывался мне что-то сказать, но так и не решился.
– Утра вечера мудренее, – похлопал я его по плечу. – Давай оставим все разговоры на завтра.
Встречали меня с фанфарами. По крайней мере, нечисть выстроилась в струнку, а парадом командовала сама Алена. Разве что сирин не хватало. Это понятно, она птица вольная. Да и благоразумно осознала, что если так пойдет, ее сиринская печень скажет: «До свиданья».
– Ну чего, хозяин, рассказывай! – ходил вокруг меня бес, даже пару раз потрогал за штанину.
От Григория не укрылось появление хиста. Вообще, счастливый бес выглядел так, словно приложил к этому свою покрытую рыжим волосом руку.
– Во-первых, вот – держи, – протянул я Алене побрякушки из камней на бечевке. – Это тебе передал Анфалар.
– Какие красивые, – бережно взяла подарок пустомеля. – А он что-нибудь говорил?
Я почувствовал, как дрогнула Трубка. Похоже, Лихо едва сдерживалась от смеха. Ага, у нее к этим амурным делам было примерно такое же отношение, как и у меня. Нечто вроде аллергии.
– Много чего говорил. По этому поводу мы с тобой еще побеседуем. Но потом. Ну а теперь… Если честно, не знаю, подходящий ли это момент, но другого точно не будет. Юния, вылезай.
Появление Лихо вызвало эффект разорвавшейся клизмы. По крайней мере нечисть натуральным образом сдристнула в разные стороны. Разве что Алена осталась на месте. И то лишь потому, что до сих пор разглядывала ожерелье. А когда решила обратить внимание на дела в реальном мире, только вздрогнула. Это понятно. Внешность у Юнии была немного, как бы сказать помягче, специфическая.
– Ой, а вы Баба-яга?
Беззубый рот Лихо расплылся в улыбке. Я тоже оценил шутку. Ну да, для непосвященного человека определенное сходство было.
– Нет, я сс… Одноглазое Лихо. Рада познакомиться очно.
– А, ну да, – кивнула Алена, словно это было само собой разумеющееся. – Ну что, добро пожаловать. Вы голодны? Кушать что-нибудь будете?
– Алена Николаевна, побойтесь бога, это же Лихо! – пискнул откуда-то сверху Гриша. – Вы еще предложите ей нас схарчить!
– Так, никто никого есть не станет, – сказал я. – В этом можете быть уверены. Юния – кстати, Лихо зовут Юния – будет с нами жить, пока… Не знаю, пока что. Пока не захочет уйти. Я не к тому, что тебя кто-то гонит, – поторопился я с объяснениями, – но если ты вдруг захочешь уйти, тебя никто держать не станет.
Юния посмотрела на меня с благодарностью. По крайней мере, мне так показалось. А потом необычно зычным голосом произнесла:
– Ну-ка, пеньки, вылазьте!
Моя нечисть, пусть и с некоторой опаской, стала выползать. Точнее, выполз как раз Митя, Гриша появился за Аленой, держась за ее ногу. Словно пустомеля могла как-то защитить его от Лихо.
– Есть я вас не буду, сс… Если будете относиться ко мне с миром, тем же и отвечу. Моя задача, сс… как и ваша, помочь госпо… хозяину, – быстро поправилась она.
– С чем помочь? – удивился Гриша. – У нас вроде все хорошо. Хозяина вон ценят, в Петербург перевели. Дальше – только Новгород. Сделают правой рукой Великого Князя.
Я чуть не закашлялся, представив подобную перспективу. Вот кем-кем, а даже левой пяткой Святослава становиться мне не хотелось. Не то что правой рукой. Пусть Марат мучается в одиночку.
– Ладно, все разговоры завтра, – махнул я рукой. – Я спать.
– Матвей, как будет время, погляди, я тебе там джинсы заказала, – вставила Алена. – На кровати лежат.
– Синие? – улыбнулся я.
– Ага. А ты откуда знаешь?
– Догадался.
– Если тебе цвет не нравится, то зря, он сейчас опять в моду входит. И модель очень хорошая.
– Все нормально. Синие, так синие.
Что там говорят – от судьбы не убежишь? Не сказать чтобы я особенно пытался. Но в то же время считал, что могу сам влиять на собственное будущее. Так оно будет или нет – поглядим.
Алексей Вредитель, тощий крон на входе в сокровищницу хищно ощерил зубы, словно разглядывая сочный кусок мяса, который собирался съесть. Марат невольно поежился, но постарался не выдать внутренней дрожи. Он понимал, что никогда не станет для них своим. Однако и страх показывать нельзя. Если почуют, что ведун их боится, – пиши пропало.
Все это оцепление из кощеев, которого бы хватило для вторжения в чужое княжество, только и ждало его осечки. Марат понимал, что никогда не подружится с ними. Вековые деревья не смотрят благосклонно на молодые обласканные солнцем побеги.
Но все же Башка с определенным достоинством прошел через все рубежи охраны и, чтобы немного передохнуть, невольно оперся о стену сокровищницы, спрятанной в самом центре Дворцового острова. Сила здесь давила так, что подкашивались ноги. Печати, набухшие чернильными бубонами, медленно пульсировали. Совсем как живые.
Тут не работали гостевые заклинания. Любой, даже самый опытный рубежник чувствовал себя здесь неуютно. Как мелкий зверек, выбравшийся на тропу грозного хищника. Только один человек имел полную власть над всем, что происходило в сокровищнице. Только на крови одного были завязаны все защитные печати и заклинания. И он сейчас стоял спиной к Башке, скрестив на груди руки.
Марат не любил бывать здесь. Но понимал, что в то же время это определенная степень доверия. Редко кто получал допуск в великую сокровищницу Великого Князя рода Никитинских.
– Когда отец решил построить отдельную кладезницу здесь, в новом городе, его никто не понимал, – начал Святослав. – С точки зрения средоточия сил и степени защиты, с Новгородом мало что может сравниться. Но отец был прозорливее остальных. Он понимал, что Петербург станет знаковым городом, и здесь понадобится собственная сокровищница.
– Ваш отец был мудрым человеком, – преодолевая чудовищную боль в зубах, ответил Марат.
Все это время он старательно изучал носки туфель Великого Князя, потому что свет собранных Осколков резал глаза. Девять частей Оси другого мира, из которых лишь один мерцал, а остальные источали силу и слепили, рискуя сжечь роговицу.
Осколки лежали в специальных бархатных нишах. А те в свою очередь возвышались на длинных серебряных постаментах. Будто хозяин сокровищницы пытался выделить Осколки среди массы полезнейших реликвий. Хотя,
