на этих людей, живых, относительно здоровых и боеготовых, и при этом совершенно забываю о том, что немало других людей уже погибло. И еще немало — возможно, еще живы, и сейчас медленно умирают под завалами от кровотечений или удушья.
— Мы потом поможем вам их найти. — пообещал я. — Когда все кончится.
— Если все кончится. — пессимистично ответил солдат и остановился прямо посреди коридора, возле какого-то экрана на стене.
Пользуясь моментом я обернулся, глядя на свою команду. Ребята были молчаливы и собраны. Они все понимали, что правила игры бесповоротно изменились, и сейчас предстоит бой не на жизнь, а на смерть. Больше никаких поддавков и никаких попыток перехитрить противника без прямого контакта. Теперь только прана против праны.
В тусклом подземном свете их лица казались грубо вырубленными из камня статуями. Глаза глубоко запали, скулы наоборот обострились. Лица стали больше напоминать черепа, обтянутые кожей.
Символично, ничего не скажешь. Если все пойдет не по плану, все они через час будут мертвы.
И люди тоже.
И я.
Внезапно солдат, застывший возле дисплея, схватился за плечо и зашептал в рацию:
— Цитадель-один, это вихрь три-один, контакт с целями! Противники вошли во двор, готовьтесь к подрыву!
— Вихрь три-один, это цитадель-один, — проскрипела рация в ответ. — К подрыву готовы, цели наблюдаем. Готовьтесь к шоу.
Я подошел к солдату и встал у него за спиной, чтобы тоже видеть экран. Солдат покосился на меня, даже не скрывая этого, но подвинулся, давая обзор.
Или чтобы оказаться подальше от меня — я так и не понял.
Экран показывал внутреннюю часть завода, с высоты чуть ли не нескольких сотен метров. Картинка медленно двигалась, словно камеру закрепили на голове птицы и каким-то образом заставили смотреть туда, куда нужно оператору, а не самой птице.
— Вертолет? — наугад ляпнул я.
— Дрон. — неохотно ответил солдат. — Наблюдательный.
— Круто. — оценил я.
Это и правда было круто. По мановению рук солдата, подкрутившего что-то на экране, картинка резко приблизилась, и разноцветно-пестрящая толпа, медленно заливавшая внутренний двор завода через дымящийся пролом в стене превратилась в несколько сотен обособленных людей. Реадизайнеров. Заговорщиков.
Оказавшись внутри стен завода, они недоверчиво осматривались по сторонам, осторожно ступая по бетонным плитам. В руках каждый держал наготове рабочее тело — пару камней, шарик воды, столб пламени, сгусток постоянно меняющегося, будто расплавленного, пластика… И даже кровавые нити.
Я перевел взгляд на Нику, которая тоже смотрела через мое плечо, встав на цыпочки и держась за меня. Перехватив мой взгляд, она покачала головой:
— Я никогда не говорила, что мы святые.
— Знаешь его? — я кивнул на экран.
— Нет. И знать не хочу. Наверняка, он откуда-то с другого конца мира. И этот тоже. И эта. Понятия не имею, кто они.
Она ткнула пальчиком в экран, на котором четко были видно еще несколько кровавых реадизайнеров. А еще — воздушные. Древесные. Электрические. Какие угодно. Все те, о которых я знал, и несколько тех, о которых я даже не подозревал и до сих пор не встречал.
Что ж, этого следовало ожидать. В каждом стаде есть паршивая овца, а то и не одна. Главное, чтобы ребята тоже это понимали, чтобы они не встали в ступор, когда придет время. Не остановили руку, когда это будет нужно.
С ними-то никто церемониться не будет.
Толпа заговорщиков уже полностью влилась на территорию завода, но приказа об атаке так и не поступало — видимо, управление хотело заманить их подальше, в самый центр.
Но их планам не суждено было сбыться. Втиснувшись в пролом, заговорщики не стали продвигаться дальше, а настороженно замерли на месте. Все-таки я оказался прав, и они что-то заподозрили! Конечно же, этого следовало ожидать!
Заговорщики с минуту о чем-то поговорили, а потом руку подняла одна из фигур. Камера сфокусировалась на ней, и я узнал Себастьяна.
Трудно было его не узнать — повязка на глазу и рост с добрую телемачту выделяли его среди толпы заговорщиков и так, а уж когда камера посмотрела прямо на него — и подавно.
Себастьян принялся что-то объяснять, не опуская руки, а остальные внимательно его слушали. Судя по всему, он у них за главного, раз они уделяют ему такое внимание. Надо это взять на заметку. Командир это всегда приоритетная цель. Он, конечно, не подставится под огонь снайперских винтовок, он даже сейчас стоит почти в середине толпы, так, что хрен в него попадешь, но зато до него можно добраться вблизи. Попробовать, по крайней мере.
Себастьян договорил и опустил руку, указывая себе под ноги.
Спустя секунду геоманты побросали свои камушки, присели и прижали ладони к земле.
Коридор едва ощутимо тряхнуло.
— Вот черт… — пролепетал солдат, моментально бледнея. — Вот черт, черт!.. Цитадель-один, это вихрь три-один, они зондируют землю на предмет коридоров! Они обо всем догадались!
— Видим, три-один, медлить больше нельзя! Готовьтесь, мы подрываем заряды! Три, два, один, взрыв!..
Картинка с дрона резко отдалилась — судя по всему, он управлялся не только с пульта здесь, под землей, но и откуда-то еще. Толпа заговорщиков снова превратилась в пестрое смазанное пятно, зато в поле зрения появились вершины гор.
Вернее, вместо вершин горы сейчас венчали огромные облака пыли, из которых, будто из рассерженного вулкана, летели глыбы камня. Расшвыренные во все стороны, словно игрушки руками обиженного ребенка, они падали и внутрь заводского двора тоже. Огромные камни, большие камни, средние камни, маленькие камни, крошечные камни, щебень, пыль…
Какой-то из них свистнул мимо дрона, а какой-то даже попал в него — картинка заметно качнулась. Потом снова увеличилась, и стало видно, как заговорщики задирают головы вверх, на звук, как удивленно раскрываются их глаза, как десять или двенадцать геомантов рефлекторно поднимают руки, запрещая камням наносить вред своим хозяевам, как камни неохотно останавливаются, зависая прямо в воздухе…
И в этот момент заработали снайперские винтовки!
Головы четырех геомантов, поставивших защиту только сверху, но никак не сбоку, разлетелись, как гнилые арбузы, выпавшие из грузовика на дорогу, и только что остановленные камни снова
