сами позаботятся о Харви, когда оттают.
– Может, стоит прикончить их прямо сейчас? – Я скрипнул зубами. – Эти парни не совсем вурдалаки. Не хочется давать им второй шанс добраться до меня.
– Как хочешь, – ответил Грей. – Мне пора.
Грей начал пить кровь из сложенной лодочкой ладони. Поморщился, тело его пробила дрожь, и буквально через секунду он стал походить на труп, лежавший возле его ног, включая одежду и все остальное. Наклонившись, он достал из кармана рубашки очки Харви, вытер с них кровь и надел на себя.
– Сделай что-нибудь с рукой, – сказал он.
Я рассеянно посмотрел на свою сломанную руку, потом спросил:
– Грей?
– Что?
– Я не оставлю тело Харви на съедение вурдалакам. И если у тебя с этим проблемы, мы можем обсудить их прямо сейчас.
Грей посмотрел на Харви, затем кивнул:
– Твое дело, тебе и решать.
И пошел медленным шагом через тающий туман в сторону пролома в стене магазина.
Я взглянул на мертвого Харви. «Прости», – сказал я ему. Потом подумал, что этого «прости» мало. Я собрался пообещать ему наказать убийцу… но Харви это было уже до лампочки.
Мертвецам не нужна справедливость. Она нужна только тем, кто смотрит на их останки.
Я столкнул тяжелые стеллажи обратно на тело Харви. Власти найдут его через пару дней. Конечно, это неуважение к мертвому, но большего себе я не мог позволить.
Мне совсем не хотелось тащиться в хранилище Аида только за тем, чтобы обнаружить там отряд головорезов из древних мифов, поджидающих нас с намерением отрезать нам голову, как только мы войдем. Поэтому я кое-что предпринял.
По части магических приемов у меня был напряг. Зато были одна здоровая рука и тяжеленный посох. С их помощью я превратил в прах замороженных вурдалаков, затем вышел из магазина и сел в заранее арендованную машину, чувствуя себя неимоверно уставшим, больным и никому не нужным на свете.
Черт знает, куда я ехал. Главное – не останавливаться.
Какая-то часть меня отмечала со все растущей тревогой, что здравый смысл сдает свои устойчивые позиции. Числа больше не складывались. Рука была сломана. Время поджимало. И еще я оставил Кэррин один на один с этой бандой, хотя практически был уверен, что Эшер и Вязальщик не убьют ее без приказа, да и у гадины Никодимуса нет на то особых причин. Пока нет. Про Грея я знал лишь то, что он куда-то спешил. Причем спешить он мог обратно на скотобойню, чтобы снова докапываться до Кэррин. Маловероятно, конечно, но мысль, что я ее бросил, меня тревожила.
С другой стороны, я все равно вернуться не мог. С моей-то рукой. Этой банде нельзя было показывать свою слабость.
Я решил убедиться, что со мной все в порядке. Крови на руке не было, но пока я себя обследовал, чуть было не врезался в остановившийся передо мной автомобиль. Какие бы полезные услуги мантия Зимнего Рыцаря ни предлагала, последствия всего этого не всегда бывали приятными. Да, я не чувствовал боль, но ведь мантия должна была откуда-то черпать свою энергию. И источником этой энергии, скорее всего, был я. Боль не волновала меня, но травмы были вполне реальны, и за этот обезболивающий эффект я платил потерей внимания и жуткой усталостью.
Мне нужна была помощь.
Да. Помощь. Баттерс, вот к кому надо ехать. Он вправит кость и наложит шину.
Но нежданно я обнаружил, что паркую машину перед простым симпатичным домиком в районе Бактауна. Дом был в колониальном стиле, без лишних претензий, но поддерживаемый хозяевами в отличном виде. Перед ним рос огромный дуб, еще несколько деревьев виднелись на дворе сзади, вокруг – забор из штакетника, крашенный белый краской. Новый почтовый ящик, покрытый ручной резьбой. Блестящими золотыми буквами на ящике было выведено: «Карпентерам».
Я затормозил и оглядел дом.
Здесь я не был с моего последнего посещения Чикаго. Было это в прошлом году. Словно вор, я пришел, когда никого не было дома, чтобы взять Мыша, мою собаку, на некое секретное дело.
Так я хитро увернулся тогда от встречи с дочерью, которую не видел с тех пор, как вытащил ее из залитого кровью храма в Чичен-Ице, чтобы унести ее подальше от убитых вампиров Красной Коллегии и тела матери, погибшей от моих рук.
Мэгги. У нее были темные волосы и глаза, как у Сьюзен, ее матери.
Прекрасной Сьюзен, которую я подставил, как я подставил Харви.
А после я взял Молли Карпентер с собой и впутал ее в заварушку с сидхе, самыми опасными существами, каких я знал. И Молли стала невольной жертвой борьбы за власть и теперь, насколько я знал, была даже не совсем человеком.
Молли, которую я подставил, как Харви.
Что я здесь делаю, черт возьми?!
Я вышел из машины и подошел к воротам. Повозившись, открыл их и направился ко входной двери.
Постучал, пытаясь представить, кто может быть внутри. Середина дня. Дети, должно быть, в школе. На секунду задумался, не повернуть ли назад. Что я надеялся здесь найти? Возможность обвести вокруг пальца Никодимуса?
В этом не было никакого смысла.
И только на крыльце дома я понял, что плачу, и плачу уже давно. И снова подумал о том, чтобы сбежать, как мальчишка. Но мои ноги не двинулись с места.
Через мгновение мне открыли дверь.
Майкл Карпентер ростом был за шесть футов, и если его мускулы были не такие внушительные, как обычно бывает у Рыцаря Креста, то все равно было ясно, что он уделает любого, даже не вспотев. Каштановые волосы Майкла были белы от серебряных прядей, а борода стала совсем седой. Морщин на лице прибавилось, особенно вокруг глаз и рта. Наверное, улыбаться ему поменьше бы. Он был одет в джинсы и синюю фланелевую рубашку и опирался на трость.
Сказывалось ранение; когда он помогал мне, я был недостаточно скор, чтобы это предотвратить. И это опять мой прокол.
Все перед моими глазами потекло, размылось и пошло волнами.
– Похоже, мне нужна помощь, – пробормотал я хрипло. – Что-то со мной не так.
Голос его был мягок, ни следа колебаний.
– Заходи, – сказал мне мой друг.
Изнутри меня разрывало; кроме сдавленного стона, выдавить из себя я ничего не смог.
* * *
Я сидел за столом на кухне у Майкла.
Кухня была просторная, и здесь не было того привычного беспорядка, что раньше. Два вместительных холодильника могли бы накормить целый взвод, который звался его семьей. За столом можно было разместить минимум десяток столующихся, даже если его не раскладывать.
Я осмотрелся.
