– заметут всех. А с Маргаритой он не пропадёт.
Мэл кивнула.
– К тому же, сейчас он вне опасности, по крайней мере физической, иначе мы бы по тебе это поняли.
Тёркин вжал педаль газа, и машина сорвалась в сторону Москвы. Трасса была пуста. Маша вглядывалась в окно, рассматривая огоньки, как вдруг увидела за окном всадника.
– Парни! Вы видели?! Там лошадь! Там всадник! – громко сказала она, пытаясь переорать ДДТ из магнитолы. Тёркин посмотрел в зеркало заднего вида, но ничего не увидел.
– Тебе показалось, сегодня был длинный день, – отмахнулся Бендер. – Да даже если лошадь… Ну цыгане, ну лошадь.
– Тебя не напрягает, что это лошадь в ночи на трассе? – не унималась Мэл.
– Я же сказал: ничего страшного. – Бендер обернулся к Маше, сидящей на заднем сиденье, и подмигнул ей, но в этот момент глаза девочки в ужасе расширились. Её лицо на миг осветилось ярким светом фар, а в следующую секунду Тёркин уже резко ударил по тормозам. Машину отправило в занос и выбросило в кювет. Остап мотнулся и больно ударился головой о дверь.
С трассы доносились мат, крики и звуки клаксонов. Несколько секунд назад у дальнобоя, который обогнал «шкоду» Васи, на полном ходу оторвало два задних колеса, и они полетели прямо в лобовое стекло Тёркину. Но у солдата была отличная реакция, он совершил манёвр и спас всех, кто был в машине.
Все пассажиры выдохнули. Когда Вася вышел из машины, чтобы оценить масштаб бедствия и закурить, он действительно увидел на обочине силуэт всадника, который тут же умчался вперёд на просёлочную дорогу.
***
Печорин мрачно курил возле места для остановки и пикника, когда к нему подъехал красный «инфинити».
– Не боишься побить подвеску на русских-то дорогах, а? – ядовито поприветствовал он сидящую за рулём красотку.
– О, эти дороги всегда такие, словно помнят войну 1812 года, – отмахнулась женщина. Потом спросила как о чём-то само собой разумеющемся: – Ты упустил?
– Да, – неохотно кивнул Григорий.
– Плохо. Впрочем, в первый раз никто и не ждал от тебя успеха. К счастью, у меня есть запасной вариант.
– Едем? – воодушевился Печорин, однако женщина остудила его пыл:
– Нет, я подброшу тебя до метро, а дальше поеду кое с кем другим.
– Это его мы тут ждём?
Будто бы в ответ на его вопрос из леса вышел огромный чёрный конь, на котором восседало нечто. Печорин сначала не поверил своим глазам: это была фигура стройной женщины в чёрном платье с гипюровыми вставками. С белого пояса платья свисала связка цветов – фиалок или анютиных глазок – мужчина точно не разглядел, потому что в облике всадницы было кое-что поинтереснее цветов. Одной маленькой белой рукой женщина держала поводья, а другой прижимала к груди собственную голову.
– Здравствуй, Даллахан, – мягко сказала блондинка.
Голова открыла пустые мёртвые глаза, полные боли, перевела взгляд на Печорина, и тому стало совсем неуютно.
Всадница остановила коня и аккуратно спустилась с него, после чего подняла свою голову над искалеченной шеей и опустила, несколько секунд придерживая рукой. Чёрные волосы обвились вокруг шеи, обматывая её, и фигура опустила руки. В этот самый момент конь исчез. Женщина без головы смотрела на Печорина с презрением. Троянская подбежала к ней и обняла за плечи.
– Всё в порядке, моя хорошая, он пока что с нами. Нет, он не родня нам по перу. Немного постарше нас, – успокаивающе заворковала блондинка.
Женщина молча села в машину.
– Даллахан не может говорить, – пояснила Троянская Печорину. – Мы не смогли призвать её в том виде, в котором она была при жизни. И говорить с ней можем лишь я и мой брат, и то мысленно, ведь мы трое – родня по перу, так сказать. Мой тебе совет: не зли её. Мужчины причинили ей слишком много боли.
– Что за имя такое – Даллахан? – Григорий пытался перевести тему и хоть как-то отвлечься.
– Это имя ирландского духа беды. Те, кто встречает его, обречены на скорую погибель. У нашего общего знакомого из тени очень богатая фантазия. Но довольно разговоров, поехали. У нас ещё много дел.
Маргарита припарковала мотоцикл возле своего дома. Онегин всё ещё одной рукой судорожно сжимал её талию, а другой насмерть вцепился в седло.
– Эй, всё нормально. Мы уже приехали. Можешь открыть глаза и отпустить меня, – весело сказала Марго.
Побег из дачного посёлка оказался весьма захватывающим приключением. Конечно, никакой погони за ними не было, но Маргарита всё равно хотела убраться оттуда как можно скорее. Главная же проблема заключалась в том, что им предстояло возвращаться на мотоцикле в Москву, в то время как вся одежда Маргариты, равно как и баночка с невидимой мазью уехали в машине Тёркина. Проблему снова решил Евгений, галантно предложивший напарнице своё пончо. Дальше Маргарита велела Онегину сесть позади неё, держаться за всё, за что только можно, не орать и отклоняться на поворотах так же, как будет отклоняться она.
Мотоцикл привёл дворянина одновременно в ужас и восторг. Ощущения от поездки на байке больше всего напоминали езду верхом (а наездником Онегин был превосходным), однако железный конь ехал намного быстрее и куда ровнее живого.
– Ты молодец, – похвалила Марго. – Пойдём, дождёмся остальных, я накормлю тебя чем-нибудь.
Женя наконец-то отпустил женщину и слез с байка. Глаза у него горели.
– Я хочу такой же! – восхищённо заявил он.
– Что? – не сразу поняла Маргарита, всё ещё прокручивавшая в голове недавнюю операцию.
– Мотоцикл, – пояснил Евгений. – Хочу ездить на мотоцикле. Научиться ездить. – Он казался настроенным очень серьёзно.
Маргарита посмотрела на него задумчиво.
– Думаю, мы можем попробовать тебя научить, правда, не сразу. Для начала тебе нужно найти работу, нагнать кое-что в образовании, потом, думаю, можно. Чем быстрее и продуктивнее ты будешь учиться, тем быстрее перейдём к «верховой езде».
В квартире Маргарита сразу прошла на кухню, достала из холодильника бутылку вина, какие-то салаты и сыр. Рядом положила две вилки.
– Мне лень мыть посуду, так что будем есть прямо из салатницы, – флегматично сообщила она, но тут же строго добавила: – Только помой руки сначала!
Когда Онегин расправился с салатами, он наконец спросил:
– Маргарита Николаевна, а как вы здесь оказались?
Маргарита вздохнула. Помолчала некоторое время, будто подбирая слова, после чего налила себе бокал вина и залпом опустошила.
– Это не самые приятные воспоминания в моей жизни…
Снилась ей неизвестная местность, безнадёжная, унылая, под покровом серого дождливого неба ранней осени. Между обгоревших деревьев стоял не то дом,
