разговоры про избранность, уникальность и доказательство того, что ты чего-то достоин, не заканчивались.
– Когда волот становился взрослым, то должен был сразиться с самым младшим из братьев. Ежели выдерживал три удара, то имел право сидеть у костра и говорить на равных. Ты же не просто хочешь забрать реликвию…
Он пожевал губами, будто обдумывая какое-то коварное испытание. Хотя я был уверен – давно уже придумал. Тут даже обижаться нельзя. Что называется, Сенька действительно попытался примерить шапку не по размеру.
– Если одолеешь кого-то из волотов, то станешь одним из нас. Тогда с честью сможешь носить Ярый Рог. Если нет…
Он развел руками, давая понять, что сделал все, что только мог. Я же осознал, что попал в классическую ловушку.
– Если ты не готов или боишься, то можешь отказаться, – с некоторым злорадством произнес волот. – Только в таком случае и требовать от меня больше ничего не сможешь. Так что?
Если честно, я на него даже не обижался. Что тут скажешь? Сам сюда залез.
– Не сс… соглашайся, Матвей. Это же волоты, против них не действует рубежный промысел.
– Рубежный промысел этого мира, – проговорил я тихо про себя. Даже голову опустил, чтобы вышло еще тише. – Про Скуггу разговора не было.
А после посмотрел прямо в глаза Коловрату и кивнул:
– Если нет другого способа решить эту проблему, пусть так. Мне нужен этот Рог.
Ипат опять нахмурился и укоризненно покачал головой. Явно думая что-то нехорошее про мою больную черепушку. Видимо, рассчитывал, что мне хватит благоразумия отказаться. Но все же после махнул рукой, приглашая следовать за собой.
Мы приблизились к костру, за которым сидели волоты. Понятно, что они здесь не всегда балбесничали, дел у великанов по-прежнему было невпроворот. Думаю, причина оказалась весьма банальна, и называлась она Матвей. Ребята ждали, чем там закончится разговор с Ипатом.
– Рубежник решил пройти испытание силой, – неторопливо начал Коловрат. – Ежели совладает он с одним из вас, братья, то будет иметь право сидеть за костром, есть еду и говорить в любое время. Ежели нет, то в его смерти никто не виновен. И ты тому свидетель, – указал он на стоящего в отдалении Лео.
Что интересно, мой телохранитель тут же разительно поменялся в лице. Он удивленно открыл рот и пытался им хватать воздух, как рыба. Ну вот, все-таки нормальный он человек. И эмоции у него вполне человеческие.
Жалко, что это была единственная радостная новость. Потому что Коловрат неторопливо прошелся мимо сидящих волотов, пока не ткнул в одного из них. Неужто повезло?!
Нюанс заключался в том, что я чуть-чуть знал моего противника. Звали его Всемил. И имя было говорящее. Волот действительно отличался добродушием и веселостью. Я с ним в прошлый раз разбирал землянку. Так он все время комментировал мои неудачные потуги, да так серьезно, что многие «прожарщики» из «Stand Up» клубов могли выйти покурить. Но было видно, что он говорил все это несерьезно. Всемил был добрым парнем, если так вообще можно сказать про здоровяка с гипертрофированными мышцами даже там, где их не могло быть в принципе.
Правда, сейчас он встал без всякой улыбки и серьезно посмотрел на меня. А потом зашагал к расчищенной от домов площадке. Туда же отправились и остальные волоты, встав кругом вокруг великана и тем самым обозначив пространство для схватки. Я медленно шагал по взрыхленной земле и обдумывал тактику ведения боя.
– Ох, сс… куда ж ты полез. Не справишься. Убьют ведь! Сс…, – голосила Юния.
– Если ты не можешь сказать ничего ободряющего, лучше вообще ничего и не говори, – буркнул я. – А такие слова не очень воодушевляют.
– Сейчас он тебя, сс… воодушевит, – мрачно сказала Лихо.
Причем тон у нее оказался из разряда: «Я готова посмотреть, как тебя будут убивать, чтобы доказать, что была права».
– Ты, главное, не лезь, – предупредил я, скидывая рюкзак.
Когда я остановился, Коловрат поднял свою могучую десницу. Всемил ответил тем же, угрюмо уставившись на меня. Ага, это типа подача сигнала о готовности. Я тоже поднял руку, после чего Ипат хлопнул в ладоши.
Всемил попер на меня, как трактор на двухметровую кукурузу. Неотвратимо, зло и без всякой пощады. Я пытался не подать виду, что боюсь, хотя от каждого шага колени едва заметно подрагивали.
И как обычно начал думать о том, что забыл сделать. К примеру, что не посмотрел, что с защитным Жезлом. Заряд из драгоценных камней слетел – это понятно. Но проверить сам артефакт на работоспособность я не догадался. А зря. Сейчас бы он не помешал.
Еще, что слишком эмоционален стал в последнее время. Вот черт меня дернул повестись на провокацию Коловрата. Что дурного в том, чтобы признать собственную трусость. Ну да, испугался. Разве это плохо?
А еще я почему-то подумал, если Всемил меня очень сильно будет колотить по лицу – стану ли я уродливее? Да, глупо, конечно. К тому же, если все так действительно произойдет, то меня подобные мысли интересовать не будут. Это станет заботой Костика. Он же, наверное, займется похоронами. Надо было сказать, что хочу, чтобы мой прах развеяли над Средиземным морем. Он бы так хоть отдохнуть съездил.
Вся моя надежда была на рубцы. Не на те шесть, которые приобретены в этом мире и которые нейтрализовала природная магия волотов. А на два черных, изнаночных.
Поэтому когда Всемил доковылял до меня и с размаху приложил правой, я сотворил знакомую форму Патоки. А затем с удовольствием начал глядеть, как замедляется время. Могучий кулак волота влетел в нечто неосязаемое, густое и на мгновение увяз.
Ключевое слово – на мгновение. Потому что потом все же прорвал невидимую преграду и костяшками коснулся моей скулы. Так, легонько. Я всего лишь пару раз кувыркнулся, больно ударившись боком, но тут же вскочил на ноги, обиженно потирая лицо. Как говорят официанты, которые пытаются вписать в счет пьяному гостю лобстера: «Не прокатило».
Радовало лишь то, что я поразил Всемила. Он удивленно смотрел то на свой кулак, то на меня, недоумевая, почему я еще жив. Мой взбудораженный страхом мозг чуть было не выдал вслух: «Это все из-за закаливания и отказа от курения». Гадство какое. И что теперь делать?
А потом волот ринулся ко мне вновь. Я же, как и всякий товарищ, который не придумал ничего рационального, стал уклоняться от встречи с ним под неодобрительный гул
