остальных великанов. Ну да, может не прям уклоняться, как это делал Ван Дамм в своих фильмах, а скорее избегать. Если быть совсем точным – убегать.
Повелся на то, чтобы не прослыть трусом, а в итоге драпал, как последний цыпленок. Матвей Зорин, дамы и господа!
Ладно, это тоже не выход. Выбраться отсюда мне волоты все равно не дадут. Значит, надо как-то сопротивляться. Я выбрал удачный момент, резко ушел в сторону, пропуская Всемила. А затем развернулся и создал форму подаренного Анфаларом заклинания. Если честно, я не совсем понимал, чем тут может помочь Теневой поток.
Ослабить противника? Нет, если на тебя наедет не «БелАЗ», а «Пикап», то это, конечно, намного лучше для родственников, которые придут на опознание. Но для тебя прям совершенно монопенисуально.
Хотя по началу даже показалось, что все сработало. Всемил на мгновение замедлился, явно ощущая происходящие внутри изменения. Которые, понятное дело, ему не особо понравились. А потом все же добрался до меня и стал молотить. Да, не во все волочью силу, но мне хватало. Будто не рельсой по голове били, а обычным железным прутом. И на том спасибо.
Первое время я даже пытался прикрыться руками, вкладывая в защиту остатки промысла Скугги. Но праздник не мог продолжаться вечно. Всемил, без устали махающий пудовыми кулаками, все же сломил мою оборону.
Человек часто делает себе отсечки в памяти на всякие незначительные события. К примеру, я помнил, как на утреннике в детском саду в моем подарке не оказалось бордового яблока, запах которого и ассоциировался с Новым Годом. Или когда получил пять по географии, а дома мы с бабушкой пили чай с пирогом из калины. Не знаю, как это работает. Хотя с калиной ясно, пока бабушка ее варила, стоял такой запах, что хоть святых выноси.
Однако первый удар Всемила, прошедший через все меры защиты, я тоже запомнил. Потому что прежде так больно и сильно мне еще никогда не прилетало. Перед глазами поплыли разноцветные круги, реальность заволокло туманом, а губы ощутили привкус железа.
Голова еще несколько раз дернулась, явно принимая новые удары. А затем…. все прекратилось.
Я не сразу понял, почему. Через некоторое время, бог знает, через сколько, преодолевая чудовищную боль, я все же вернулся в действительность. Где все разительно поменялось.
К примеру, передо мной стояла горбатая нечисть, яростно щерясь на Всемила. Говорил же Юнии не лезть. Видимо, не вытерпела. Не смогла смотреть, как из меня выбивают душу.
Вот только волот глядел не на нее. А куда-то в сторону.
Поворачивать голову было очень больно. Казалось, мне открыли черепную коробку и перемешали ложкой мозг. Однако любопытство взяло верх. Первое, что я увидел – стоящего в огне Лео. Зачем это она залез в костер?
Нет, у меня точно сотряс. Вот бедная головушка и выдает такие глюки. Хорошо хоть, что я пока управляю своим телом. Потому что первое, что я хотел выкрикнуть: «Ты зачем туда забрался?».
Однако Коловрат, да и прочие волоты тоже смотрели на пылающего рубежника. Неужели тут сеанс одновременного помешательства?
– Повтори! – повелел Ипат. От звука его голоса зашумело в голове. Вот нельзя потише, что ли?
– Я отвечаю за жизнь этого рубежника. И не могу допустить, чтобы он умер. Уважаемый Ипат, позволь занять его место. Если мне суждено погибнуть от руки волота, то это будет добрая смерть. Если ты боишься, что твой волот не справится, скажи сейчас. А я разнесу весть о том остальному миру.
Коловрат вновь пожевал губами, приглаживая бороду. А потом решительно кивнул головой.
– Волоты никогда не отказывались от крепкой драки. В трусости нас не упрекнуть. Будь по-твоему, Дракон.
В школе я учил английский. И можно сказать, что у меня были определенные успехи. Смотря с кем сравнивать, конечно. Так как я сидел за одной партой с Костяном, то считал себя как минимум английским денди.
Суть в том, что со временем навык ушел. Так бывает. В этом случае когнитивные функции и нейронные связи можно сравнить, например, с бицепсом. Если его не напрягать время от времени, организм начинает считать, что эта мышца не особенно важна. И на ее рост и поддержание в должном объеме нет смысла тратить много ресурсов.
Так произошло и с языком. После армейки, уже в институте, я едва ли мог связать два предложения. При этом отдельные слова переводил, но смысл всей фразы от меня ускользал.
Вот именно сейчас произошло нечто подобное. И Волот, и дон дракон Лео говорили вроде на русском. Только я ничегошеньки не понимал. Наверное, причиной была головушка, которая очень уж болела. Судя по тошноте и головокружению, предположение оказалось более чем верным.
Тем временем переговоры были закончены. Лео вытащил со слова странный плащ, походивший на пончо, и накинул на себя, продолжая гореть.
Сначала я подумал, что одежка нужна для пожаротушения. С непривычки довольно неприятно, когда вещи на тебе горят. Нас с детства учили на уроке ОБЖ, что в таком случае надо начать кататься по земле, а возможным помощникам следует накинуть на пострадавшего ткань.
Видимо, Лео на уроки ОБЖ не ходил. Или кататься совсем не хотел. Не знаю почему. Может, гордость не позволяла или еще что. Вот и решил потушить огонь таким способом. Однако мое предположение оказалось в корне неверным.
Стоило ему накинуть пончо, как оно вспыхнуло ярче пионерского костра, словно было чем-то пропитано. Теперь рубежник походил на факел попутного газа. И вот эта здоровенная свечка двинулась к Всемилу.
– Вставай, сс… Вставай. – потянула меня за руку Лихо. – Не хватало еще, чтобы затоптали тебя тут.
В ее словах имелся определенный резон. Потому что про недавнего спарринг-партнера Всемила все как-то уже забыли.
И несмотря на мои вялые протесты, Лихо отволокла меня к самому краю импровизированной арены, где я так же благополучно развалился на земле. Попытался встать, но тут же меня замутило с новой силой. Поэтому я, несмотря на явный дискомфорт, стал наблюдать за происходящим снизу.
Волот недовольно сдвинул брови, однако не дрогнул. Оно и понятно, отступать некуда, позади Коловрат. Всемил разве что еще немного понаблюдал за тем, кого называли Драконом, после чего тяжело выдохнул и перешел в наступление.
Первый же удар откинул Лео шагов на десять. Значит, к великану вернулась сила, которой я пытался его лишить. Конечно, для рубежника это было не особо приятной новостью. Он рухнул на землю, как объятый огнем
