внимательно посмотрел на меня, как бы пытаясь преодолеть несоответствие между моей внешностью и тем, что он узнал.
– Диана, пообещай мне, что ты больше никогда не будешь соваться туда и убивать людей.
– Не могу. Природа создала меня для этого, когда отношения между охотниками и нами стали напряженными. Я такая, потому что есть война.
– Это не твоя война! – повысил голос он.
– Ты когда-нибудь убивал людей?
– Нет, ни разу.
– Дилан, я не знаю, как теперь жить с этим… или без этого. На самом деле, когда крови становится слишком много, она перестаёт пугать тебя, ты начинаешь ловить кайф. Это как в трешевых комедиях, где люди рубят друг друга без разбору. Я помню каждую секунду, каждое своё движение, помню, как они кричали, как пытались добраться до ящика, где лежал ключ от двери…
– Хватит, я не хочу этого слышать!
Зазвонил его мобильный.
– Да. Привет, отец… Да, я доделал и отправил проект американцам сегодня ночью, утром они прислали подтверждение, – ответил Дилан усталым голосом. – Придётся лететь тебе… Нет, я не могу, меня выпишут только через две недели… Нет, я против того, чтобы ты отправил Петра, если ты отказываешься, то у меня есть человек, который знает проект… Под мою ответственность… Отец, мне нужно, чтобы Диана свободно могла вернуться домой и никто не угрожал ей, – голос в трубке сменил тон, на руке, которой Дилан держал трубку, вздулись вены. – Это моё личное дело. Ты сделаешь то, о чём я прошу тебя?.. Ясно, – он отключил разговор и снова посмотрел на меня. – Некоторое время ты поживёшь на съёмной квартире.
– Твой отец ненавидит меня.
– Нам предстоит ещё многое исправить. Пойдём, побудешь в моей палате, пока я на приёме врача.
Он слегка опирался на трость, сказал, что головокружения ещё не прекратились. Одна его рука лежала на моём плече, шли мы довольно медленно.
– Я просила мать позвонить тебе, узнать, как ты.
– Я позвонил ей первый, когда пришёл в себя, сказал, что лежу здесь, думал, ты появишься гораздо раньше.
– Не получилось…
Медсестра на КПП приняла меня за сестру Дилана, потом извинилась, узнав, что я его жена. Пришлось показывать паспорт и договариваться, чтобы меня пропустили к нему в палату в неприёмные часы.
Это была платная палата, рассчитанная на три койкоместа, но Дилан лежал в ней один, там даже был душ, стол, микроволновка, мини-холодильник и электрический чайник. Настоящий хостел, только в больнице.
Он лёг отдохнуть на пару минут, я села рядом. Мне хотелось сказать ему что-то ласковое, приятное, лечь рядом, но страх останавливал меня.
– Диана, где твои кольца? – спросил он.
– Я положила их в карман твоего пиджака, чтоб не потерять, – снова накатило волнение.
Пожалуй, это был как раз тот момент, когда надо сказать нечто важное. Я прислонила его ладонь к своей щеке и, наконец, решилась:
– Дилан, прости меня… Больше всего я ненавижу себя за то, что от моих поступков страдаешь ты. Прости.
– Да брось ты, это был несчастный случай.
– Иногда мне кажется, что чем дальше я от тебя, тем лучше.
– Сколько уже на твоём счету?
Вопрос прозвучал спонтанно. Я не сразу поняла, что именно Дилан имел в виду. Он не стал повторяться, но по его взгляду я догадалась.
– Семнадцать, – неуверенно ответила я.
– На один меньше, чем тебе лет.
Он прикусил губу и отвернулся.
В дверь постучали.
– Дилан Владимирович, вас уже ждут.
– Да, иду, – и обратился ко мне. – Дождись меня. В тумбочке есть фрукты, поешь.
Время замедлилось. Я приняла душ, позавтракали и села обрабатывать раны на ступнях: ходить было больно, порванные мозоли снова загноились, пришлось перевязать бинтами. В зеркале над тумбочкой я увидела отражение маленькой девочки с глазами убийцы. Черты лица начали меняться, или мне это просто показалось…
– На твоём лице всё написано, – сказало мне отражение и криво улыбнулось. – Сколько людей ещё будет убито? Во что ты превратишься после всего этого и как будешь жить? Впрочем… они этого заслужили, и я бы убила их ещё и ещё раз. Теперь ты – это я, привыкай, – и отражение игриво подмигнуло мне.
Я знала, что самое тяжёлое начнётся, когда голова станет переосмысливать случившееся и мучиться вопросом: а что если..?
Но ничего не могло быть «если», потому что любой другой вариант был бы ещё хуже и означал бы конец моей истории. Мои мысли двинулись дальше: что делать теперь? Можно ли раскрыть всё, что я знаю, лидерам клана? Вдруг Филин – это волк, член клана? Замкнутый круг какой-то… против кого мы тогда воюем? У кого узнать?
Прошёл час, а Дилан всё ещё не вернулся. Я задремала на его койке, но внезапно зазвонил мобильник, оставленный на тумбочке. Я убавила громкость, не стала отвечать. Это был Седой. Интересно, мог ли он знать что-либо, способное прояснить картину в моей голове? Унёсшись в лабиринты собственного сознания, я снова задремала до возвращения Дилана.
– Я смотрю, тебе тоже надо показаться врачу, – посмотрел он на мои ноги.
– Ерунда. Что тебе сказали?
– Рентген показал, что через неделю кости черепа срастутся окончательно и мне снимут фиксатор шеи. Всё нормально, я в порядке.
Я улыбнулась и села.
– Звонил твой отец.
– Перезвоню ему потом, – только он это сказал, как его телефон зазвонил снова, пришлось ответить. – Да, – голос в трубке был более спокойным, чем с утра, но требовал поговорить со мной. Поначалу Дилан отказывался передать мне трубку, потом выдохнул и сдался.
У меня появился шанс получить новые сведения о человеке по прозвищу Филин, я даже обрадовалась, что Седому понадобилось поговорить со мной.
– Ну что, беглянка, всю жизнь собираешься прятаться?
– С тем, что я узнала, долго не живут, – я поняла, что с этим человеком надо разговаривать смело и отвечать ему то, чего он не ожидал услышать.
– И что же такого страшного ты видела?
– Я вам не доверяю. Что вы хотите от меня?
– Чтобы ты не рождалась. Мне нужна вся информация, которой ты владеешь.
– Нет, так не пойдёт. Кое-что я могу вам сообщить, но не по телефону. Сегодня в семь вечера в сквере около больницы. Взамен мне нужна информация от вас.
– Будь одна, – Седой положил трубку.
– Я пойду с тобой, – сразу отреагировал Дилан, который слышал наш разговор.
– Думаю, лучше мне быть одной. Не волнуйся, я справляюсь.
– Ты плохо знаешь моего отца.
– И меня, как выяснилось… – вздохнула я. В мою голову прокрались подозрения, что Седой откуда-то узнал, где именно я пряталась, и ему не терпелось получить подробности. – Дилан, я боюсь совсем не его. Сейчас я расскажу тебе всё, что знаю. Что бы ни случилось, помни: все мои действия как будто бы предсказаны где-то выше, я нужна для того, чтобы наш род выжил. Я это знаю, просто знаю.
– Я тебя слушаю.
Мой рассказ начался с той ночи, когда я вынуждена была бежать из дома у озера. Подробнее я остановилась на легендах о Филине, который вполне мог оказаться даже отцом Дилана (но Дилан резко опроверг это предположение и добавил, что никогда не слышал о человеке с таким прозвищем). Дальше я рассказала, что после убийства мной дюжины охотников в деревне начнётся усиленная травля волков. Нужно срочно обезвредить людей.
Чем больше он узнавал, тем менее понятной ему казалась реальность. Нельзя было никому доверять, а искать врага следовало в первую очередь среди своих. Да, я поставила жизнедеятельность клана под угрозу, слишком много людей узнало о существовании полуволков, в частности меня. И я начала осознавать, что после того как война кончится, меня могут
