кожу.
Рана выглядела не дюже погано, так — нормально. Неглубокая, не кровоточащая. Дракон, похоже, вредничал — желал, чтобы я слегка помучился, и потому не залечивал ее до конца. Но на этот счет я был спокоен — до свадьбы заживет. У меня тут целая Яся орудовала, она мигом ее обработала, залила какой-то пеной из баллончика и наложила повязку.
— Ну, в фильмах пулю все время зачем-то бросают в стакан с водой, — пояснила девушка. — Красиво выглядит. Куда, кстати, плоскогубцы положить?
— Мне! — из-за двери появилась усатая-полосатая рожа Табачникова. — Мне положите. И пулю оставьте, я из нее грузило сделаю, буду налимов ловить. А правда, что наш хозяин — дракон?
— Ага, — кивнула Яся. — Зеленый и страшный.
— Аф-аф! — высунулась физиономия Комиссарова с высунутым языком. — Афигенно! Давай пойдем в подвал и сожжем там все! Хозяин — огнедышащий дракон же, да?
— Комиссаров, ты — балбес! — заявил Котофей. — Если хозяин все там спалит, то как же мы раздобудем ценное имущество? В золе будем вынюхивать? Бесхозяйственный ты, вот что!
— М-м-мда… — Клим почесал ногой ухо, задумавшись.
И как это у него вообще получилось? Он же прямоходящий!
— Ну что, нормально? — я посмотрел на повязку. — Можно ехать?
— Куда ехать? — удивилась Яся. — Я думала — мы тут остаемся ночевать…
— А уроки? У меня завтра в девять… А! — если б я мог, я бы сам почесал ухо ногой. — Ну да, что тут ехать, в принципе, успеем с утра. А деда ты куда пристроила?
— А у деда телепортатор в посохе, он уже дома в свои игрушки рубится небось, и сыр кушает. Так что ты не отвертишься — пойдем осматривать владения! Но сначала — осмотрим тебя! Очень хочется на дракона посмотреть…
— ДА, ДЕТКА! — обрадовался дракон. — ТЕПЕРЬ-ТО Я МОГУ ТЕБЕ ПОКАЗАТЬСЯ ВО ВСЕЙ КРАСЕ!
— Не во всей, — оборвал его я. — И не надейся!
— Я? — глаза Ядвиги вдруг стали немного обиженными.
— Н-н-н-нет, прости, — я растерялся. — Тут такое дело… Ну… Я — дракон о трех головах, понимаешь, вот и…
— А! Триполярка, или типа того? Бывает! — она отнеслась к этому легко, даже слишком. Может быть, из-за деда? — И что — ругаешься сам с собой?
— Все реже и реже, — признался я. — Но сейчас дракон бунтует, хочет во всей красе предстать, а я — боюсь!
— Чего боишься? — она погладила меня по волосам.
— Что он победит. Он такой… Амбициозный парень. У него планы — у-у-у! Грандиозные. Надо сдерживать.
— ДА ЗА КАКИМ ХРЕНОМ? — возмутился дракон. — ВОЗЬМЕМ ВЫШЕМИР, УБЬЕМ РАДЗИВИЛЛОВ, РАЗБЕРЕМСЯ С БАЛАНСОМ, ПОРЕШАЕМ ВОПРОСЫ С ЦАРЕМ… НОРМАЛЬНО БУДЕТ! ЧТО ТЫ КАК ЦАЦА? ДЕТЯМ ТВОИМ СОПЛИВЫМ ТОЖЕ ЛУЧШЕ БУДЕТ! ХОЧЕШЬ — ЧАСТНУЮ ШКОЛУ? ХОЧЕШЬ — АКАДЕМИЮ? ХОЧЕШЬ — ВЫШЕМИР СТАНЕТ КАК ОКСФОРД? ДАВАЙ ДЕЛАТЬ! ПРОСТО ПРЕДСТАВЬ — МАЛЬЧИШКИ В КОРИЧНЕВЫХ ПИДЖАКАХ В КЛЕТОЧКУ, ДЕВЧОНКИ — В ШОТЛАНДСКИХ ЮБОЧКАХ, КАМПУС ОГРОМНЫЙ, АУДИТОРИИ СВЕТЛЫЕ, ЛАБОРАТОРИИ, МАСТЕРСКИЕ, СПОРТЗАЛЫ! ГЕРБ — ТРЕХГЛАВЫЙ ДРАКОН, ВЫШИТ У ВСЕХ НА ЛАЦКАНАХ! ОЛИМПИАДЫ — ВСЕ НАШИ, ИНИЦИАЦИИ — ЧЕРЕЗ ДЕНЬ! ЭТО БУДЕТ ЮРИДИКА, МЫ ТУТ И МАГИЧЕСКУЮ АКАДЕМИЮ ПОСТРОИМ, С КВИДДИЧЕМ И ЧИРЛИДЕРШАМИ!
— И Нью-Васюки станут центром вселенной — скрипнул зубами я. — Давайте, я покажу вам имаго, м? Тоже — страшновато. Но хотя бы размеры плюс-минус человеческие, не сокрушу тут всё!
— О! А давай! Драконьих имаго я тоже только на картинках видала — про Яна Жижку! — обрадовалась Вишневецкая. — Подожди, на стол накроем сначала, а потом уже покажешь… Сначала хлеб, потом — зрелища!
В общем, мы отлично провели время.
Ели яичницу со шкварками, пили чай из самовара — с баранками, халвой и, конечно, с колбасой. Бродили по домену, знакомились с местными красотами, дышали осенним листобоем. На берегу озера Табачников вытащил из темной воды «морды» — такие интересные приспособления для ловли карасей, на вид похожие на канареечные клетки, и продемонстрировал добычу — нескольких блестящих карасей, на зажарку. А на опушке дубравы Комиссаров подстрелил из двустволки пару куропаток — чтобы кроме рыбных, в доме водились и мясные закуски.
Потом снова осматривали дом, планировали ремонт и лазили смотреть покосившуюся крышу: на самом деле там было все не так страшно, как показалось в первый раз, и готовили ужин. Табачников играл на гитаре, Комиссаров пел романсы — и весьма недурственно, с такой мужественной хрипотцой. Хорошо было!
А ночью, когда мы с Ясей в обнимку устроились на огромной старинной кровати, покрытой шкурами, в подвале снова начали скрежетать, шатать трубы и стонать.
— Если я встану, — сказала Вишневецкая сонным голосом. — То разверзнуться хляби земные, и сотен пять кубических метров артезианской водички окажутся прямо на цокольном этаже, чес-слово.
И как по волшебству вытье и скрежет прекратились! Вот что значит хозяйка в доме.
Определенно, с Ясей мне серьезно повезло, и, засыпая, внезапно осознал каким дурнем был, когда выкинул ее визитку, и потом полночи ворочался, обсасывая эту мысль так и сяк. Ну, знаете как это бывает.
* * *
Я с утра завез Вишневецкую в Гомель — у нее там были какие-то дела в университете (да-да, маги с классической наукой вполне себе сотрудничают), а потом двинул в Вышемир. Рана ныла, но в общем — вести машину не мешала. Конечно — после того как уснул часа в два из-за дурацких мыслей, и проснулся в шесть голова была дурной, но на неком автопилоте я заехал на квартиру, переоделся и двинул в школу.
Приходить ко второму уроку — это отдельное счастье. К этому времени все обычно отсуетились, в дверях не наблюдается никакого столпотворения, работа идет полным ходом… Но не сегодня.
Сегодня в школе происходило нечто невообразимое
По первому этажу носилась Ингрида Клаусовна, командуя техничками, которые расстилали красную ковровую дорожку. Кругом было полно знамен: алое, с золотым двуглавым орлом — Государства Российского, такое же алое, с белым крестом Евфросинии Полоцкой — Великого Княжества Белорусского, Ливонского и Жемойтского, а еще — флаги с гербом Вышемира, и всякие другие. Кох вешал на стену большой портрет Государя: Иоанн Иоаннович вроде бы и улыбался, но смотрел на всю эту суету явно неодобрительно. Училки носились туда-сюда как наскипидаренные, в лучших своих брючных костюмчиках — розового, голубенького и салатового
