Мы с Павлом практически не общались. У нас разные компании, у него своя, у меня своя. Разница в интересах велика, знаете ли.
— Врет — стоявшая неподалеку и читавшая учебник девушка, как видно одногруппница Вадима и Олеси — Нет у него никакой компании. Кому он нужен, вонючка?
— Вот и мне кажется, что дело неладно — согласилась с ней Мезенцева — Пошли, говорю. Пока обойдемся без протокола, но, чую, только пока.
И она, как планировала ранее чуть ли не за шиворот затащила молодого человека в туалет, находившийся неподалеку.
— Ой! — Олеся, заметившая это, удивленно хлопнула ресницами — А зачем ваша подруга моего Вадика с собой утащила?
— Коллега — поправил девушку Николай — Подобное необходимо по процедуре, мы обязаны опрашивать вас так, чтобы вы друг друга не видели. Можно было бы развести вас по разным аудиториям, но это хлопотно. Надо идти, согласовывать данные действия в учебной части, и так далее. Зачем?
Чушь, конечно, полная, но Нифонтов уже заметил, что Олеся, похоже, особой смекалкой не блещет, потому на данный счет особо не волновался. По той же причине он не ждал от нее каких-либо особенных откровений по существу вопроса.
И тем не менее некую любопытную информацию, служащую как минимум косвенным подтверждением той версии случившегося, что сложилась у него в голове, он получить смог. Все эти «я понимаю, что так неправильно поступать, но Вадик — он особенный» и «с Пашей было хорошо, но его же все равно теперь нет. И мне кажется, что никогда не было» недвусмысленно свидетельствовали о его правоте. Еще ему было жалко потерянного времени, ведь можно было добраться до верного ответа куда быстрее. А все почему? Потому что в предыдущих институтах ведущими скрипками являлись девушки, захомутавшие парней умерших подруг, причем все как одна неглупые и толково уводящие разговор в сторону. А ребята что? Они традиционно предпочитали сурово отмачиваться.
Впрочем, если бы оперативники догадались растащить парочки в стороны, то, скорее всего, и удалось бы что-то узнать. Все, как в пословице — задним умом всяк крепок.
Одно непонятно было Николаю — если это классический приворот, все признаки которого налицо, то зачем кого-то убивать? Какой в том смысл? Тем более, что речь идет о совсем еще молодых людях, для которых расставание друг с другом не такой уж сильный удар. Да больно, да неприятно, но не смертельно же? Все были студентами, сходились, расходились, пили водку и просекко под грустные песни, делили друзей, иногда страстно мирились, перед тем как следует поорав друг на друга, но никто от подобных страстей не умирал. Ну, кроме может совсем уж экзальтированных особ, да и те больше стращали, устраивая театр для избранных в виде предсмертных записок с проникновенным текстом, набранной ванной и красиво приоткрытой опасной бритвой.
Вот когда уводят мужа или жену из давно сложившейся семьи, особенно есть дети и немаленький достаток, то да, по-разному складывается. Но и тогда если ведьма или, что случается реже, колдун, берутся за подобное, то стараются обойтись без жертв. Нет, речь не идет о том, что они гуманны или сострадательны. Просто убить человека — это очень и очень несложно, а вот спрятать следы так, чтобы до тебя не добрались сначала полицейские, а после и сотрудники отдела куда сложнее. Опять же нельзя забывать о подругах из ковена, которые из карьерных соображений или банальной зависти могут на тебя донести. У Николая месяца не случалось, чтобы к нему хоть один анонимный донос от одной ведьмы на другую не пришел на электронную почту. Половина из них являлась чистой воды фейком. Вторая — правдой.
Тем не менее иногда — бывает. Чаще по просьбе заказчика или заказчицы, реже — по воле того, кто черную ворожбу творит. Но чтобы так грубо и нахально привести к финишу столько жертв за пару недель? Нонсенс, честное слово.
В туалете что-то грохнуло, Олеся встрепенулась:
— Ваша коллега Вадика там не бьет, случайно? — обеспокоенно уточнила она — Просто он… Как бы так сказать… Насилия не переносит. Он пацифист. И боли боится.
Николаю очень хотелось сказать, что ее Вадика сейчас наверняка бьют, и это совсем неслучайно, но, конечно же, но заверил Олесю в обратном.
А через пару минут из туалета появилась Мезенцева, чуть ли не за шиворот тащившая за собой сомлевшего Каверина.
— Ерунда какая-то выходит — на ходу сообщила она напарнику — Странный нам злодей на этот раз попался. То ли он слишком смелый, то ли слишком глупый.
— Можно мы пойдем? — прогнусавил Вадим, опасливо глянув на Евгению — Пожалуйста! Мне все равно вам рассказать больше нечего.
— Здание не покидай — велела ему Мезенцева чуть брезгливо — Сиди на первом этаже и жди, пока я не разрешу это сделать. Ясно?
— Ясно — обреченно вздохнул Каверин — Олеся, пошли.
— С тобой все в порядке? — прощебетала девушка — Я волновалась!
— В порядке — еще раз покосившись на оперативницу пробормотал юноша — Пошли, пошли.
Мезенцева проводила его взглядом, поморщилась и доверительно сообщила Нифонтову:
— Словно в дерьме искупалась. Видала я в своей жизни чмошников, но такого — никогда.
— Как бы да — признал Николай — А теперь расскажи, как этому чуду в перьях удалось уложить на спинку такую красотку. Приворот?
— Представь себе — нет! — несомненно наслаждаясь моментом заявила Евгения — Я тоже была уверена, что этот придурок сейчас поведает мне про то, как он заплатил неслабую сумму какой-то таинственно ведущей себя женщине, пообещавшей ему сбычу всех интимных мечт. И обломалась, как ты.
— Не тяни — попросил напарницу Нифонтов.
— Представь себе, не он искал того, кто ему поможет. Наоборот, помощник сам его нашел. Но это потом. Скажи, ты про Софьину башню что-то слышал?
— Ну так — почесал затылок Николай — Краем уха. Это же та, что в Новодевичьем монастыре, верно? Тогда да, мне про нее Пал Палыч рассказывал. Только она, по-моему, на самом деле Напрудная, а не Софьина.
— Точно так — подтвердила девушка — А знаешь, чем она в народе славится?
— Если в разрезе истории, то тем, что в ней свои дни сестра царя Петра Первого доживала. А если применительно к дню сегодняшнему, то она теперь чем-то вроде фонтана желаний является. Если там на стене написать просьбу, то царевна Софья может ее исполнить.
— Не просто просьбу вроде «хочу сто миллионов денег до неба», а исключительно лично-душевную — уточнила Мезенцева — То есть связанную с тонкими материями класса «пусть он
