голову, сперва велел на него поработать то ли год, то ли целых сто лет. Но в конце концов, объяснил, что ответ заключён в самой постановке вопроса. Не может волноваться о бессмертной душе тот, у кого её нет.
– То есть, если я о бессмертной душе беспокоюсь, значит она у меня точно есть? – обрадовался дракон. – А ведь логично! И не поспоришь! Ну, я-то спорить и не хочу.
Он так расчувствовался, что стал большой и совсем прозрачный. Окружил Галину собой, как облаком. В этом облаке было очень уютно сидеть.
– Вы такая добрая! – сказал он. – Тайну мне просто так рассказали. Не заставили сто лет вам служить!
– Просто у меня нет для тебя работы, – рассмеялась Галина. – Не представляю, что можно потребовать от бесплотного духа. Я ж не колдунья. А с работой по дому, слава богу, сама справляюсь. Только дрова для камина были проблемой, такие брёвна здоровые, что я не знала, как подступиться. Но их мне племянник как раз вчера наконец нарубил.
– Это хорошо, что вам племянник с дровами помог. От меня-то в человечьих домашних делах толку мало, – неохотно признался дракон. – Я бы наверное своим прикосновением сразу всё сжёг.
– Ничего, – сказала Галина. – Зато ты красивый. И с хорошим характером. Ты знаешь что? Я здесь рядом живу и часто сижу в этом парке. Если хочешь, приходи ещё со мной покурить.
Дома Галина какое-то время пыталась испугаться, или хотя бы начать беспокоиться. Так положено! Всё-таки не каждый день сходишь с ума. Но вместо страха и беспокойства чувствовала только приятную усталость, как в конце тяжёлого, но очень удачного рабочего дня. Даже поужинала с аппетитом, а это уже ни в какие ворота. Взяла плед и книжку, прилегла на диван.
Книжку Галина открыла, но этим и ограничилось. Она задремала прежде, чем прочитала первый абзац. Проснулась уже среди ночи от леденящего шёпота – в том смысле леденящего, что от него в комнате сделалось холодно и так сыро, словно её окутал зимний туман.
– Мне сказали, что к вам можно прийти побеседовать, – сказал леденящий шёпот. – Говорят, вы очень мудрая и приносите утешение. Не представляете, как я рад. Только я, понимаете, – шёпот запнулся и неохотно продолжил: – я очень ужасный. Не объективно, а если смотреть человеческими глазами. Люди не могут видеть меня. Страшно пугаются и кричат, даже в обморок падают. Так что давайте я не буду вам показываться во всём своём лучезарном величии. А просто голосом поговорю.
– Значит так, – твёрдо сказала Галина, поднимаясь с дивана. – Я спала. Вы меня разбудили.
– Ой, извините, – виновато просвистел леденящий шёпот.
– Да не страшно, – отмахнулась Галина. – Высплюсь утром, мне рано вставать не надо. Но сейчас я сперва сварю кофе, выпью его и только потом вас выслушаю. А вы располагайтесь пока. И материализуйтесь, пожалуйста. Во всём своём лучезарном величии. Или в каком получится. Никаких «просто голосом». Ужасный, значит ужасный, переживу – после кофе-то. Я же с работы сбежала на пенсию, лишь бы не консультировать он-лайн.
8 января 2022 г.
Зима
Квартира была ужасная.
Район шикарный, почти не затронутый переменами край городского центра, утопающий в зелени – летом, понятно, что не сейчас. И дом соответствующий, маленький, трёхэтажный, окружённый скорее садом, чем просто двором. Старый, конца позапрошлого века, толстые стены из мелкого, когда-то наверное светлого, а теперь потемневшего от времени кирпича. Всё, короче, как надо, но квартира – заплакать и убежать. Две смежные комнатки узкие, как пеналы, обклеенные одинаковыми обоями цвета бледной поганки, такая же узкая кухня, крошечный душ и совсем уж микроскопическая прихожая, где мог поместиться на выбор или один человек, или его пальто. Правда к этой клетушке прилагался огромный, площадью чуть ли не в половину квартиры балкон, отчасти прикрытый самодельным навесом, причём выходил он не на проезжую улицу, а во двор. Зима когда-нибудь – скоро, скоро! – закончится, – напомнила себе Джини, – а летом на этом балконе будет отличная жизнь.
Но самое главное, квартиру сдавали фантастически дёшево. Такие цены на жильё в центре Вильнюса были лет пять-шесть назад, когда Джини сюда только приехала. Сейчас за эти деньги можно найти нормальную просторную квартиру со всеми удобствами разве что в старой советской панельке где-нибудь в Северном Городке – отличное место, чтобы уже к февралю скоропостижно повеситься там от тоски.
Джини знала о ситуации на рынке недвижимости не понаслышке, а по горькому опыту. Она уже полтора месяца искала квартиру, потому что хозяева нынешней внезапно решили её продать и даже нашли покупателя; съехать надо было до Нового года, а сегодня – пятое декабря.
Ситуация патовая, хоть домой возвращайся, благо в Вильнюсе Джини уже ничего не держало, все её рабочие планы накрылись даже не медным тазом, а ведром с антисептиком, какой смысл продолжать тут сидеть. Вернуться домой было самым простым и разумным решением, но уезжать отсюда ей не хотелось. Дома Джини с нетерпением ждали любящие родители, заранее предвкушающие, как они будут её опекать, воспитывать и утешать, бывшие друзья и приятели, с которыми непонятно, о чём теперь разговаривать, и примерно такие же идиотские карантинные ограничения, как везде. Впрочем, оставаться ей тоже не особо хотелось. За этот неполный год без настоящей работы, разбросанных по миру друзей и свободы передвижения она разлюбила – не то чтобы именно Вильнюс, а сразу всё в целом, весь мир вообще. Куда бы Джини сейчас с удовольствием переехала, так это на другую планету. Потому что на этой, судя по тому, что пишут в новостях и рассказывают знакомые из разных стран, приятных для жизни мест больше нет.
Однако с космическими перелётами дела обстояли даже хуже, чем с обычным туризмом. И шансы на прибытие инопланетян, готовых гостеприимно похищать на опыты всех желающих, объективно, были крайне невелики. Поэтому Джини решила сыграть с судьбой в лотерею: найдётся до конца года жильё по карману в нормальном районе, ладно, останусь, нет – чёрт с вами, поеду домой.
Когда выбираешь из двух почти одинаково безрадостных вариантов, лотерея – самое то. Она, как минимум, повышает твой статус: ты уже не просто беспомощно мечешься панической курицей, а играешь в азартные игры с судьбой. А сдаться и уехать домой в таком контексте означает не «быть никчемной слабачкой», а просто «выполнить договор».
Словом, когда не можешь изменить ситуацию, измени её описание. Не ври себе, не придумывай, строго придерживайся фактов, но романтизируй эти чёртовы факты, насколько хватит воображения, переосмысливай их, украшай,
