приютил меня оба раза, когда я сбегала. Я попросила не трогать его. Мне было неловко говорить об этом: я знала, что Дилан очень болезненно воспринимает щекотливые подробности из моей тайной жизни.
– Мы знаем, где вход, едем дальше, – скомандовал Виталий Викторович, затем подал мне лист с маркером и попросил нарисовать примерную карту расположения объектов в деревне охотников в Верхнем Волчке и поставить к ним подписи.
Я почувствовала, что своими кривыми каракулями вношу весомый вклад в ход грядущей войны, что не зря провела в тылу охотников две недели.
Однако после Терешков мы долго шерстили всевозможные мелкие дорожки, но так и не нашли ничего похожего на ту деревню, где мне продали солярку, или заброшенную тюрьму.
Стемнело. Дилан не сказал ни слова за последние пару часов, а я уже не в силах была бороться со сном. Глаза закрывались, временами я пыталась вертеть головой, потягиваться, но спустя некоторое время отключилась.
Уже ночью мы остановились возле какого-то мотеля на трассе, Дилан меня разбудил. В полудрёме я перебирала ногами, чтобы подняться по скрипящей деревянной лестнице. Очень хотелось спать.
Следующий день начался так же стремительно, как и прошлый: завтрак, дорога, поиск по карте. Мы сворачивали почти на каждую более-менее разъезженную грунтовку. Меня поражал каменно-спокойный вид Виталия Викторовича, как будто время стало для него неподвижным.
Я предложила свернуть на одну из однообразных грунтовок. Где-то через тридцать киловметров в поле зрения показалась знакомая АЗС. Итак, ещё пара минут – и я абсолютно точно узнала деревню.
За низенькими редкими заборами в огородах работали люди; услышав шум приближающегося автомобиля, они повернули лица в нашу сторону. Водитель и старик сидели в солнечных очках. Должно быть, почти все в этой деревне знали о существовании нашего клана.
Человек с ружьём наперевес перегородил нам дорогу, сказал, что дальше тупик. Пришлось притвориться, что мы заблудились в поисках кладбища, где похоронены родители почтенного слепого господина, сидящего в машине. Человек насторожился и потребовал у водителя снять очки.
«Дело плохо», – подумала я.
Водитель, ни капли не растерявшись, снял очки. По реакции того мужика я поняла, что наш водитель либо не волк, либо предусмотрительно надел линзы.
Больше никто не рискнул встать у нас на пути, и мы поехали в сторону тюрьмы. Когда дорога кончилась, водитель развернул машину и завёл в кусты, чтобы не бросалась в глаза.
Теперь уже не осталось сомнений, что в этой деревне все жители были в курсе существования клана волков, и в их отношении к нам сомневаться не приходилось.
Дилан оставил свою трость в салоне автомобиля, сказав, что нормально чувствует себя.
Знакомая тропинка вовсе не выглядела заброшенной, – возможно, трупы давно обнаружили. Был немалый риск, что в здании есть люди.
Я шла первая, за мной следовал Дилан, и уже потом Виталий Викторович и водитель. Ноги ступали тяжело. Вот и тюрьма. Возле полуразрушенного забора я остановилась. Несколько минут мы все стояли и прислушивались к посторонним звукам – ничего.
Старик кивнул мне, чтобы я шла. Гормоны заиграли внутри, память рисовала в голове картины моего преступления.
Оказавшись около здания, мы спугнули птиц, – это признак того, что поблизости не было других людей. В пыльном коридоре виднелись следы сапог и следы моих босых ног, где-то стёртые, где-то ещё довольно явные. Я показала их Виталию Викторовичу.
Дилан шёл, опустив в пол глаза, мне было очень важно, что он чувствует в данный момент и что изменится после увиденного им. Сможет ли он быть со мной до конца после всего случившегося? (Как будто у него был выбор…) Его слегка пошатывало, время от времени, когда я останавливалась, он прислонялся к стене.
Как-то неожиданно мой взгляд метнулся в сторону открытой двери. Двенадцать чёрных скрюченных тел, лежащих в разных позах… Наполовину выветрившийся, но всё ещё ощутимый запах жжёных костей… Стены и потолок камеры тоже чёрные. Старик молча стоял и смотрел, водитель присвистнул, Дилана вырвало, он больше не подходил к комнате с трупами.
Мне пришлось подробно описать старику, как я убила этих людей. Звучало это неприлично, жёстко, по-садистски, но от меня не требовалось убить их ещё раз, поэтому я говорила смело.
– Это всё, что вы хотели увидеть и услышать?
– Да, этого достаточно, мы можем возвращаться. Алексей, сфотографируй трупы.
Водитель послушно сделал несколько снимков, и мы покинули здание. К счастью, на тропинке нам никто не встретился. Странно, что трупы до сих пор не убрали, ведь их давно уже должны были обнаружить, и вряд ли они были оставлены там просто так.
– Что дальше? – спросила я.
– Ты отчаянная девушка, Диана, однако ты должна понимать, насколько своим поведением подводишь мать и мужа. Думаю, ты сделаешь всё, чтобы твоё пребывание в обществе людей было безопасным. Попрошу твоего мужа лучше приглядывать за тобой, – и всего-то! Слегка пожурил.
– Да, вы думаете правильно. Я сделаю всё, – был мой ответ.
– Не сомневаюсь.
Возможно, он убедился в том, что я остаюсь в сознании, когда превращаюсь, и могу контролировать своё состояние.
Но дело, разумеется, было не только в этом: я подозревала о существовании некой правды, которая тщательно скрывалась от меня. Будь кто-то другой на моём месте, от меня уже давно избавились бы. Как бы там ни было, я осталась довольна итогом поездки: меня не убили и не заточили в тюрьму.
Однако на этот раз случилось то, чего я не могла предугадать: Дилан попросил водителя высадить нас в Нижнем Волчке, на мой недоумённый взгляд он никак не отреагировал. Всю поездку он сидел на расстоянии вытянутой руки и ни разу не прикоснулся ко мне.
«Это конец?» – спрашивала я себя.
На улице стемнело, мы шли к моему старому дому, в котором мне меньше всего хотелось видеть мать. Ясно было, что нас никто не ждал. Я не знала, что задумал Дилан на этот раз, оставалось надеяться, что это не очередной укол транквилизатора.
– Дилан? – удивилась мать. – И ты?
– Здравствуйте. Можно войти?
– Да, да, конечно, – она выглядела неподдельно растерянной.
– Мы были неподалёку. Можно нам остаться на ночь? – вежливо спросил он.
Она охнула.
– Да, только я не ожидала вашего приезда, ничего не готовила.
– Это не страшно, – спокойно сказал Дилан, проходя в мою комнату.
– Тебя уже выписали?
– Да, я в полном порядке.
Я словно превратилась в камень, старалась не совершать ни одного лишнего движения. Мой пристальный взгляд был направлен на Дилана. Как только мать ушла на кухню ставить чайник, я не выдержала:
– Зачем ты это делаешь?
– Увидишь. Пойдём пить чай.
– Не хочу, – заупрямилась я, ища подвох.
– Тебе интересно, что я задумал?
Подавляя в себе злость, я пошла следом, на кухне старалась не замечать присутствия матери. Появилась Света, тоже растерянная и не понимающая, как ей реагировать на происходящее.
Когда все сели за стол, в комнате повисло молчание. Кроме печенья и кружек с чаем, на столе ничего не было. Мать, бегая глазами по всему, что есть вокруг, заговорила первая.
– Диана, как ты? – однако её голос прозвучал, как чужой, словно вопрос был задан только ради приличия.
– Нормально, хотя было бы лучше, если бы ты не натравливала на меня собак.
– Ты не отвечаешь за себя! – повысила голос она.
– Нет, это ты считаешь меня монстром! – ответила я ей тем же тоном.
– А кем мне тебя считать? Ты едва не убила собственного мужа!
– Это неправда! Я не пыталась его убить!
– Хватит оправдываться, тебя давно пора нейтрализовать, ты не понимаешь, насколько опасна для всех нас и для общества!
– А ты не волнуйся, и без тебя много кто хочет от меня избавиться.
Мать заревела и стала причитать, что я – это кара небесная, а не дочь, и больше всего в жизни она боялась, что мне передастся по наследству эта болезнь. Все ждали, пока прекратится её истерика.
Я встала, чтобы покинуть этот
