дом, но Дилан приказным тоном велел мне сесть обратно, а затем обратился к моей матери:
– Меня интересуют факты из жизни человека по прозвищу Филин.
Мать тут же притихла и широко распахнула глаза. До меня только сейчас начала доходить подлинная цель нашего столь позднего визита. Дилан тоже стремился заполнить пробелы в этой истории, даже в накрывшем нашу семью безумии он сумел сохранить самообладание.
– Это был старший брат моего мужа, прости, господи… Его настоящее имя – Стас… Волк Станислав Николаевич.
– Дальше?
– Он – биологический отец Светы. – она поняла, что этого недостаточно, и продолжила, – У него была та же самая болезнь, что сейчас у Дианы, он тоже отказывался признавать себя больным и принимать помощь, он мог превратиться в любой момент и напасть на человека. Сначала он пытался держать себя в руках, но потом…
– Это он убил своих родителей?
– Да. Саше удалось его обезвредить, связать, потом мы укололи его транквилизатором и повезли в Специальный отдел, созданный верховными клана. А потом его нейтрализовали, он мёртв.
– Ты лжёшь, – встряла в их разговор я.
– Я говорю то, что знаю! – снова готова была сорваться на истерику мать. – Ты хочешь закончить, как он? Почему ты никак не поймёшь?
– Тебя дезинформировали, – проигнорировала я её вопросы, – он живее всех живых!
– Диана, прекрати, – снова осадил меня Дилан и обратился к моей матери. – Похоже, он на самом деле жив, и именно он построил деревню охотников, которые истребляют наш народ.
– Это невозможно. Я лично видела, как его инъецируют, мы похоронили его…
– Тем не менее. Теперь мы должны убить его окончательно.
– Не понимаю… почему вы думаете, что он жив?
– Потому что Филин приказал охотникам убить меня, – вставила я. – Я видела его особняк в Верхнем Волчке и тюрьму с рабами!
Света, тихо сидевшая за столом, вздрогнула. Я не могла понять, что выражает её взгляд: то ли ненависть ко всему происходящему, то ли растерянность и шок, то ли желание сбежать. Она нервно трепала кончики своих светлых, выбеленных краской, волос и отрывала их.
Мать опустила голову. Дилан снова вступил в разговор.
– Я прошу вас сообщить всю информацию, которой владеете. Это жизненно важно. Что касается Дианы, то она была и остаётся абсолютно свободной, верховные в курсе всех подробностей.
– Ты не понимаешь, её болезнь нельзя оставлять без контроля!
– Это не болезнь, и она доказала, что в состоянии контролировать себя. А теперь, если вы не возражаете, мы пойдём спать, – он встал, кивнул мне, чтобы я шла за ним.
Мама была главным человеком в моей жизни ещё год назад, а теперь превратилась в проблему. В голове не укладывалось, что я больше не дочь для своей матери, а она – больше не мать для меня. Да, это была именно проблема, ведь я нуждалась в маме и в тот момент, и после.
Ночью я долго ворочалась, прислушивалась к звукам, всюду мне мерещились враги.
В город мы вернулись на автобусе. Дилан забрал оставшиеся вещи из больницы. Оказавшись дома, я, наконец, влезла в свою привычную одежду, приготовила ужин, а после еды закуталась в плед и крепко заснула. Пожалуй, это был первый нормальный сон за последние пару недель. Можно было ничего не бояться, пока что.
Свои лучшие моменты я наблюдала с утра, когда мысли ещё не успевали заполонить сознание. Я лежала, просто глядя в окно на небо, на светящиеся облака в форме слоников, драконов и пуделей, но как только я вспоминала про волков, моё нутро неприятно шевелилось, и нерешённые проблемы наваливались.
К сожалению, Дилан не мог позволить себе такой роскоши, как праздное времяпрепровождение, он направил свои усилия на устранение пробелов в работе.
Новый день я встретила в одиночестве, на столе лежала записка: «Овсяная каша на плите, поешь. Я на работе».
Неужели после всего этого можно было сварить мне кашу? Будь мы обычными людьми, я давно уже потеряла бы мужа и отбывала пожизненный срок в тюрьме. Разве это реальность?
Машины под окном настолько нагрелись, что воздух вокруг них стал волнистым. Жаркий день. На улицу не хотелось.
Я зашторила все окна, включила ноутбук и села смотреть кино в надежде убежать от тягостных мыслей.
Водитель привёз из домика у озера наши наряды и мой мобильник. Пришлось поставить телефон на зарядку: теперь меня снова будет легко достать. До вечера никто не позвонил. Я задумалась над тенденциями своей жизни: за последний год я растеряла родных, друзей и душевное спокойствие, рядом остался только Дилан, но и он не знал, как быть со мной. Если честно, то я и сама не знала, куда себя деть.
«Квартира. Вроде я здесь живу, вроде как могу выйти гулять и продолжать учиться в вузе… И всё же я настолько далека от себя счастливой, что больше так продолжаться не может. Как же выкарабкаться? С чего начать?» – размышляла я.
Стемнело. Дилана всё ещё не было. В сумраке комнаты я включила музыку и танцевала. Не до конца зажившие ссадины на ногах ещё давали о себе знать, но я не обращала на них внимания. Столько эмоций… Лёгкие прыжки и изгибы тела превратили моё тело в лозу. Под лирические мотивы песни по моему лицу текли слёзы, а с губ не сходила улыбка. Настроение музыки отражалось во мне.
Вдоволь натанцевавшись, я надела туфли на шпильке, шелковый халат, налила в бокал красного вина, которое стояло в холодильнике с тех времён, когда я ещё не жила в этой квартире, и вышла на балкон. От света города на небе было почти не видно звёзд. Как же я нуждалась в прекрасных вещах…
Так, ничего не делая, я болталась по квартире с бокалом и мелкими глотками цедила вино. Это придавало моему безделью хоть какую-то элегантность. Временами в темноте комнаты мне мерещились бессловесные призраки, я приподнимала бокал, как бы чокаясь с ними.
Не выпуская алкоголя из рук, я набрала тёплую ванну с пеной и уснула в ней. Так меня и нашёл Дилан. Он убрал бокал с края ванны и спросил, как я провела свой день.
– Мирилась с собой.
– Ты выпила полбутылки. Вставай, пойдём спать.
Голова закружилась, стены водили вокруг меня хоровод. Дилан помог мне добраться до постели и сел рядом.
– Я думаю, тебе будет полезно чем-нибудь заняться, отвлечься.
– Чем, например?
– Поехали завтра ко мне на работу, поможешь мне разобраться в документации.
– Хорошо.
Его инициатива была вполне понятной: он использовал любую возможность, чтобы держать меня под присмотром. Но делал это деликатно, старался не давить.
– Ты ела что-нибудь сегодня?
– Кашу с утра, а потом не хотелось. На улицу не ходила. Как прошёл твой день?
– Много работы. Приму душ и вернусь к тебе, – он впервые за несколько дней поцеловал меня и вышел.
Его возбуждение передалось мне, однако не верилось, что после случившегося моё тело может быть для Дилана вожделенным. Мне было бы трудно представить себя на его месте.
Ночью мы занимались любовью до изнеможения, забыв обо всём и наслаждаясь друг другом. Как же давно мне хотелось этого… Я снова почувствовала себя желанной, женственной, хрупкой.
Засыпая, я посмотрела на часы: без пять минут шесть. Будильник прозвенел в семь утра. Снова подташнивало, но после полбутылки вина это было вполне естественно.
Мы доели кашу, Дилан сварил кофе, затем мы собрались и поехали. Дорогой молчали. Однако это было комфортное молчание. Моя рука снова лежала на его брюках.
Все проектные архивы и прочие документы стопками стояли прямо в кабинете Дилана. А я-то думала, что у него в офисе ни пылинки и свободно, как обычно показывают в фильмах. Помощник установил шредер, мне было велено уничтожить все устаревшие документы. Среди бумаг попадались папки с проектами, реализовавшимися по всей России и Европе от года до двадцати лет назад. Оказывается, отец Дилана построил целую империю.
Разбирая бумажные завалы, я мысленно
