в силу опыта, уже почти перестала работать фантазия. А ты еще утром объяснил мне, почему важно поставить на сеть вайфай надежный пароль, чтобы соседи не пользовались моим интернетом дома. И то, что ты рассказал мне про современные технологии, очень напомнило принцип, по которому организована эта секта любителей подземного монстра. Я провел некоторые исследования и теперь уверен, что все адепты связаны между собой, а значит, повлияв на одного, можно распространить заклятие и на прочих… Жаль только, что само чудище не удалось усыпить. Но подозреваю, что так просто нам от него не избавиться. Как думаешь, ребята уже успели добраться до города?
Максимилиан пожал плечами:
– Я рад, что смог навести вас на верную мысль. А долго мне тут прятаться?
– Пока мы не придумаем, что делать с монстром. Твои родители выехали из города и какое-то время побудут в Москве. Скоро смогут тебя навестить. Давай перейдем в соседнюю комнату, чтобы ничего не упустить.
Натан Соломонович стал некромантом в достаточно зрелом возрасте, а потому был консервативен и почти не пытался разобраться в современных технологиях. Он по старинке зачаровывал обычные предметы и тратил на это больше сил, вместо того чтобы преобразовать уже почти готовый к изменениям смартфон или компьютер. В лучших традициях сказок братьев Гримм в его кабинете стояло зеркало, реагирующее на все необычные события, происходящие в шаговой и не очень доступности. Некромант напрягся так, что на его руках четко обрисовался рельеф из сине-зеленых вен. Представив, что вены и есть карта, Натан Соломонович мысленно сместил фокус с Москвы на Подмосковье, вылавливая необходимый ему город, разросшийся около слияния рек. Максимилиан во все глаза смотрел на волшебника и творящиеся на его глазах чудеса. Артефактор снова вернулся в детство, когда все обыденное кажется дышащим магией и ты задираешь голову вверх и тонешь в отпечатках крыш домов на фоне полуночи в четкой уверенности, что сейчас мир вдруг откроет двери в чудеса. Короткий миг легких воспоминаний оборвался, и взрослая жизнь, крепко сжав объятия, утянула Гольштейна-младшего обратно в реальность. Зеркало показало срочный выпуск новостей, снимающихся прямо на месте событий.
– Двадцать два человека в один миг впали в некое подобие комы. Врачи в замешательстве. Пострадавшие госпитализированы, и в настоящий момент у них берутся все необходимые анализы, – сообщила ведущая таким радостным голосом, как будто знала, что все заснувшие – враги людей. За спиной у нее еле заметно задрожала земля.
– Это сейчас камера дрогнула? – спросил Максимилиан.
Натан Соломонович почти вернул себе нормальный цвет лица и задышал ровно:
– Не думаю.
Толчок повторился, на этот раз более ощутимый. По асфальту за спиной дикторши пошла легкая сетка морщин. Зеркало прихотливо сменило ракурс с новостной камеры на свое собственное видение. Автомобили задрожали от возмущения и разразились звуками сигнализации – неблагозвучно и невпопад. Переливы сигналов напомнили звуки оркестра, неумело играющего на расстроенных инструментах.
– В прямом эфире мы оказались свидетелями событий, с трудом поддающихся логике. Внезапное и нехарактерное для данного региона землетрясение началось в центре города. Рекомендуем всем жителям укрыться в бомбоубежищах и в притолоках надежных помещений с несущими стенами… А мы продолжим съемки издалека, с более безопасного места, – зазвучала речь ведущей.
Фокус изображения сместился, и за границами видимого раздался звук резко рванувшей с места машины, принадлежащей новостному каналу, и девичий визг. Кусок шоссе рухнул вниз, в канализационный сток. Редкий поток машин свернул прочь от образовавшейся дыры на соседние улицы или развернулся и понесся в обратном направлении. Из-за угла вывернул джип, и его водитель выбежал прямо навстречу опасности, вопреки здравому смыслу. Дверь со стороны пассажира распахнулась, и к его компании присоединился тонкий женский силуэт с длинными волосами.
– Я думаю, тебе лучше выйти из комнаты. – Натан Соломонович загородил обзор, понимая, что шансы двух некромантов против гигантского чудища ужасно малы.
Максимилиан сжал губы и попытался рассмотреть хоть что-нибудь за спиной волшебника. К Гилиаду и Адель присоединились незнакомые юноше мужчины и женщины, достающие из карманов амулеты и обереги. Из образовавшейся прорехи в дорожном покрытии вылезало на гибких не то щупальцах, не то лапах абсолютно бесформенное существо. «Ну что ж, по крайней мере, оно не очень большое, размером с Арауна», – подумал и тут же осекся Максимилиан. Словно услышав его вздох облегчения, монстр принялся увеличиваться и наращивать мышечную массу, как растущее на глазах тесто. Зазвучала магия, раскрылись, словно зонтики, сдерживающие щиты. У каких-то чар оказался звук трубы, а у других – похожий на аккорды напряженной скрипки.
– Ну, как хочешь.
Натан Соломонович обернулся и посмотрел в старое зеркало, затянутое бронзовой патиной, похожей на паутину. Вместо его фигуры в безупречно подогнанном костюме и мудрого лица с неуловимой печатью времени в отражении происходила битва. Вместо Годзиллы городок крушил гигантский монстр, похожий на желе из нефти, с тысячью глаз. На фоне завихрений его тела кружили фигурки некромантов, крохотные, словно украденные фишки из настольной игры. Владелец похоронного бюро глядел в зеркало с таким видом, как будто включил телешоу или заканчивал конец рабочего дня просмотром очередного боевика. Наверно, у всех волшебников в возрасте со временем появляется отстраненность. Оказывается, учительница Максимилиана была не права: чувства, притупленные брутальной массовой культурой, – далеко не самое страшное, что может произойти с человеческой душой. Гораздо сильнее человеку вредят опыт и насмотренность.
Лицезреть развернувшуюся битву было очень тяжело, и юноша отправился успокоиться в соседнюю комнату с томиком «Преданий старины». Еще полчаса назад фраза прозвучала бы абсурдно, но в этом, другом помещении, без древнего зеркала, оказалось намного спокойнее. В левой части комнаты в алюминиевом стеллаже, охлаждаемом изнутри, лежали клиенты, которых предстояло помыть, причесать и красиво одеть. В правом – отключенном от холодильника – спали риелторы. Стерильная комната, пахнущая хлоркой, была оснащена несколькими стальными столами и шкафом с необходимыми в работе вещами. Пара случайных волос застряла в щетках, а некоторые инструменты для наведения марафета, забытые на холодном столе, напоминали скорее приспособления для вскрытия или пыток. Взгляд мальчика наткнулся на зачитанную книгу. Страницы, недавно воссоединившиеся с остальной частью «Преданий старины», учили в первую очередь доверять собственным чувствам и идти за ними следом. Те вещи, которые стоило сотворить и привнести в этот мир, по замыслу автора трактата, должны были ощущаться как разливающееся по телу тепло. Противоестественные действия, напротив, отдавали могильным холодом, расползающимся к конечностям, словно паралич. Большая часть описанной магии была интуитивной и подразумевала операции с реальностью и мелкими частицами, из которых состоял мир. Нужно было слегка поменять их порядок, пересобрать, а некоторые атомы
