застегнул молнию.
- Пошли!
Мы прошли в зал, где уже под простыней лежала Стелла Семеновна. Сумку я сразу сунул под стул, на который и сел – кто знает, на что способен этот «комбинатор»?
Хозяйка лежала на диване, укрытая простыней от щиколоток до шеи, напоминая по форме закрытый брезентом дирижабль из документальных фильмов про войну.
Мысленно хохотнув от этого сходства, я магическим зрением провел диагностику. В принципе, ничего серьезного или из ряда вон опасного. Щитовидка с поджелудочной краснеют, кишечник… По большому счету работы на две-три минуты. Но я, разумеется, немного «нагнал жути»:
- У вас, Стелла Семеновна, нарушение обмена веществ, щитовидная и поджелудочные железы не в порядке, кишечник, печень и сердечко. Сердечко-то иногда стучит не так, верно?
- Да, доктор, - жалобно отозвалась хозяйка. – Особенно, когда перенервничаешь, прямо давление подскакивает!
- Я не доктор, - поправил я. – Я маг. Будем лечить.
Сначала я погрузил «пациентку» в здоровый сон. Пал Палыч тут же притащил стул и сел рядом.
- Только молчать и не мешать! – предупредил я.
- Ага!
А дальше было всё просто – «айболит» то есть «общее исцеление», «хвост ящерицы», сиречь «регенерация», в которую вложил чуть больше энергии, да по несколько «живых» импульсов в щитовидку, поджелудочную и кишечник. Всё. Можно было выводить даму из-под «наркоза». Нет, под конец сделал даме некоторый презент – обработал ей кожу чистой энергией жизни. Уж прыщи с гнойниками теперь точно должны исчезнуть навсегда. Теперь осталось её разбудить.
Но перед этим я кинул конструкт подчинения в Пал Палыча и приказал забыть начисто про меня спустя пять минут после моего ухода. Потом поставил конструкт подчинения Стелле Семеновне и приказал то же самое. После этого пробудил их обоих: сначала мужа, потом жену.
Пока Стелла Семеновна сидела, пардон, в туалете, потом мылась в душе, я с наслаждением напивался сладким крепким чаем.
Так и не дождавшись хозяйки, встал и попрощался:
- Ладно, Пал Палыч, пойду я. Приятно было познакомиться. До свиданья!
Он проводил меня до выхода из дома, до самой двери подъезда, не поленился, спустился на первый этаж, выглянул на улицу.
- Спасибо вам, Антон!
Я улыбнулся ему, помахал рукой и, повесив сумку на плечо, весело зашагал к остановке.
Возле последнего подъезда курили трое парней.
- Добрый вечер! – сказал один. – Не подскажете, который час?
Я взглянул на часы.
- Половина седьмого!
И тут в затылок словно ударила молния. Свет погас.
Искусствоведение в штатском
Ефим Абрамович Левинсон был типичным представителем своего народа: невысокого роста, черноволосым, с тонким горбатым носом и характерным говорком.
На сигнал дверного звонка он и не думал открывать. Устинов жал кнопку минут пять. Звонок работал, слышимость была превосходной. Ершов не выдержал, начал долбить в дверь ногой. За дверью послышались шаркающие шаги, дребезжащий старческий голос спросил:
- Кто там?
- Вы хотите, чтобы соседи тоже об этом узнали, Ефим Абрамович, какие гости к вам ходят? – в свою очередь поинтересовался Устинов.
Щелкнул замок, дверь приоткрылась.
- А, это вы, Денис Владимирович!
Дверь открылась шире.
- И вы, Игорь Валентинович! Заходите, заходите…
Оперативники прошли в квартиру. Стандартная «хрущевская»«двушка» с проходной комнатой никак не свидетельствовала, что здесь жил эксперт да еще и ювелир и к тому же еврей. Обстановка была настолько бедной и неопрятной, что, если бы воры залезли бы сюда, они бы несомненно сами бы оставили хозяину энную сумму денег на пропитание.
- На кухню проходите! – бросил им еврей. – Можете не разуваться!
Разуваться, действительно, не стоило. Полы мыли, наверное, когда в квартире стелили линолеум.
Только мало, кто знал, что эта квартира Ефимом Абрамовичем используется исключительно для встреч, а живет он на самом деле в загородном доме с самой настоящей горничной, поварихой и садовником.
Офицеры прошли на тесную кухоньку, уселись за столиком, за которым едва помещались трое.
- Кофе? – предложил Ефим Абрамович.
- Конечно! – улыбнулся Устинов. – Пользуясь вашим гостеприимством да кофе не выпить?
- С сахаром и сливками, - добавил Ершов.
- Ну, разумеется, кто же в гостях у бедного еврея откажется от кофе? – проскрипел Ефим Абрамович.
На плите уже кипел чайник. Хозяин достал большую медную турку, засыпал в нее три ложки с горкой размолотого кофе, на кончике ножа несколько крупинок соли, залил кипятком. Дал отстояться. Потом поставил на минуту на огонь. Как только кофе вскипел, выключил газ.
Офицеры молча смотрели, как священнодействует старый еврей за плитой. Когда он, наконец, разлил кофе по маленьким чашечкам, не забыв при этом себя, сел рядом, Устинов демонстративно вдохнул запах и сообщил:
- Только ради этого стоит к вам напрашиваться в гости, уважаемый Ефим Абрамович!
- Если только ради этого, то милости прошу в любое время! – отозвался еврей. – Только ведь вы скажете, соврете и не покраснеете даже. Вам ведь всегда нужно что-то такое, от чего у бедного еврея жизнь становится сложнее и короче.
- Чего? – не понял Ершов.
- Информация вам нужна от меня, - отрезал Левинсон. – И, как всегда, горячая.
- На этот раз вы не угадали, Ефим Абрамович, - улыбнулся Устинов.
- Ну, попробуйте, удивите меня, Денис Владимирович!
Устинов выложил на стол коробочку, открыл и подвинул ювелиру.
- Нужна ваша профессиональная консультация по этому перстню. Рекомендую голыми руками не брать, на палец не надевать.
Ефим Абрамович взял в руки коробочку, взглянул и замер. Даже, казалось, дышать перестал. Он вскочил, бросился в комнату – коробочка с перстнем, разумеется, осталась на столе на кухне – прибежал уже с очками на носу, лупой в руках и с тонкими медицинскими резиновыми перчатками. У плиты он натянул перчатки, включил свет, сел за стол.
- Не закрывайте мне свет! – рявкнул он на Устинова, который сидел возле окна. И это несмотря на включенный верхний электрический свет! Денис поспешно посторонился. Ювелир осторожно, чуть дыша, двумя пальцами вытащил перстень из коробочки, поднёс к глазам, взял лупу:
- Бог мой! Бог мой! – повторил он восторженно. – Где вы взяли эту чудовищную прелесть? Это же… Не может быть!
Он рассматривал перстень со всех
