Алексей Вредитель пришел вместе с княжескими ратниками.
– Предатель! – зарычал Шквал, рванув вперед.
Ему вторило пламя, которое сорвалось за ним. А следом стена огня поднялась из низины, пытаясь прихватить ближайших рубежников.
Это Инквизитор Ордена Драконов проводил своего главного боевика полосой огня, оставляя после себя пожухлую траву. Пепел, оправдывая свое прозвище, был одним из немногих, кто способен создавать направленное пламя. Однако и плата за это оказалась немалая. У Пепла был самый кровожадный из хистов Драконов, который требовал сжигания жертв. И чем сильнее неприятель, тем больше рос жуткий хист.
Закрывая собой Пепла, вспыхнул Смага. Он единственный, кто становился неуязвимым в огне. Да и хист у него был простой – чем дольше находишься в пламени, тем быстрее прилипают рубцы. Разве что постепенно огонь приходилось искать все жарче, какой не добудешь простым путем.
Стал доставать со Слова, а затем сразу бросать метательные бомбы и снаряды с зажигательной смесью Поджигатель. Этот чем больше применял разночинного огня в бою, тем скорее возвышался. Правда, Сванте, как звали его на самом деле, так и застрял на пятом рубце ведунства, потому что пользовался почти одними и теми же приемами.
Дунул густым дымом Николай-Гарь. Сколько остальным пришлось наслушаться о его дурном хисте, который рос только при отравлении людей дымом, и помыслить нельзя. Разве что в последние пару лет он успокоился, когда перешагнул порог ведунства. Именно тогда он и стал основной ударной силой, когда появилась у него способность вызывать гарь по велению мысли. Подумал, дунул и неприятель лежит. Либо замертво отравленный, либо без сознания. Много врагов Княжества остановил его дым. Далеко шагнул он по рубежной лестнице, почти достигнув по силе кощея.
Последним из Драконов, которые находились в низине, был Радетель. Будто бы и вовсе к Драконам не относящийся. Вот только и промысел у него оказался особенный. Чем больше Радетель делился огнем, тем скорее возвышался.
Правда, легче ему было в старину. Теперь же, когда огниво или очаг имелись почти в каждом доме, Радетелю приходилось тяжелее. Но тот и не унывал. Вместе с тем был этот кощей для Драконов одним из главных помощников, потому что ведунская способность у него оказалась врачевательная. Он мог исцелить на себе любую рану. Шутил даже, что не составит труда ему отрастить новую печень.
А когда стал кощеем, то в своей способности еще усилился. И теперь почти любая рана могла затянуться у каждого члена отряда.
Любой Дракон по отдельности был обычным рубежником. Прошли много трудностей, пока собрались они воедино. Пока семеро не стали общим. Пока пальцы не сжались в кулак. И никто не мог с ними совладать. Прежде. Пока не предал их последний из Драконов – Алексей Вредитель.
Потому теперь они не просто лишились брата. Они оказались заперты в ловушке. И первый, кто это понял, был не Инквизитор, а Смага.
Огонь, разошедшийся от Пепла, словно уперся в край низины. Забурлил бурным потоком, заворчал и покатился обратно. Шквал, которому жар придавал силы и который уже добрался до ближайшего неприятеля, тоже неожиданно уперся в глухую невидимую стену. От которой веяло неприятным зноем. Рванул раз, второй, а после отступил, недобро поглядывая в темноту.
Ворочались фигуры в ночи, подкатывали хисты, заполняя собой все пространство, захлопывалась ловушка. А затем раздался такой родной и теперь такой чужой голос седьмого Дракона.
– Все окончено, Сильвестр. Его Величество знает о вашем предательстве. Покайтесь, сдайте все сокровища, Осколки и может быть…
– Может быть… – горько усмехнулся Инквизитор. – Ты лжешь сейчас так же, как лгал все это время.
– Я служу Князю.
– А я Княжеству! – с надрывом прокричал Инквизитор.
– Княжество – это я! – послышался другой голос. Гордый, самолюбивый, принадлежавший государю. – И вы отчего-то, други мои, это забыли. Потому сегодня ваш Орден прекратит свое существование.
Инквизитор ничего не ответил, очертив близ Драконов круг огня, от которого многие черпали силу. Смага и вовсе стоял на пламени, глядя на возящихся сверху рубежников. Драконы ожидали, понимая, что в доброй схватке могут дать отпор кому угодно. Конечно, без Вредителя теперь это представлялось более сложной задачей, но не невозможной. Пока они есть друг у друга, пока они стоят плечом к плечу…
Проскрипели колеса, раздалась брань ратников, а потом зычный голос заорал радостное: «Заряжай!».
– Пушки! – успел крикнуть Смага, накрывая собой Инквизитора.
А Пепел вдохнул воздух и скорбно добавил:
– И зачарованные снаряды.
Сначала рубежникам думалось, что они всегда будут на шаг впереди чужан. Так и было до поры. Пока смертные не стали совершенствовать свое оружие. Тогда какой-то мудрый артефактор и попробовал совместить чужанские придумки и истинно рубежную магию. Получилось не очень хорошо. Да и получилось, если честно, не сразу. Однако и результат вышел невообразимым.
От одного-двух выстрелов зачарованными снарядами, напрочь разворачивало пушки. Последние тоже пытались улучшить, но на то уходило слишком много ингредиентов. Однако без нужных артефактов да заклинаний у рубежников против такого оружия не было никаких шансов. То, что Князь решил бросить на них весь арсенал зачарованных снарядов, жертвуя драгоценными пушками, говорило о многом.
Наконец кто-то тонким голоском крикнул: «Пли». И громыхнуло. Так, что казалось – вулкан пробуждается из земли. Что было бы весьма кстати для Шквала. Но нет, то прозвучал погребальный набат по собравшимся в низине. Все вокруг заволокло дымом. Но не тем, родным, принадлежавшим Николаю. А чужим, пороховым.
Совсем рядом резко полыхнуло силой. Так, что будто бы даже обожгло бок Смаги. Он пощупал ребра – но нет, пока он горит, ему нельзя причинить вред.
Продолжали материться сверху ратники Князя, бегая вокруг разрушенных пушек, стонал кто-то рядом и, казалось, стенала сама земля.
Смага первый понял, что это все. Потому что стоило ему поднять взгляд, как он увидел лежащего неподалеку Радетеля. Лежащего неподвижно, без всяких признаков жизни. Снаряд стесал ему голову напрочь. Такую рану не вылечишь, будь ты трижды кощей. Вот откуда был выплеск силы.
Смага про себя отметил, что это не самая плохая смерть. По крайней мере, Радетель умер быстро, без мук. Тогда как остальные его братья корчились от боли. Хист пытался удержать жизнь всеми возможными способами в их истерзанных телах.
Шквал хватался за разорванный живот с вывалившимися внутренностями, скрипя зубами. Гарь, еще не отошедший от шока, глядел на оторванную ногу. Что случилось с Поджигателем, понять было трудно. Он замер на земле, лицом вниз, издавая странный звук, походивший на вой, и не двигался.
Но
