до усталости. Ада широко зевнула, поднялась с пола и открыла дверь в коридор.
Скандал утих, Лев, видимо, скрылся в своей комнате, а мама стучала тарелками на кухне. Ада прокралась мимо в туалет и краем уха услышала её ворчание «хорошо, что отец в больнице, а то бы новый криз ему обеспечили детишки». Сердце нехорошо екнуло, будто от стыда, но Ада подавила эти мысли и закрыла за собой дверь.
Уже заворачиваясь в одеяло, она подумала, что с сегодняшнего дня всё точно изменится и кардинально.
Знала бы Ада, как была права. Наутро всё и правда начало изменяться раз и навсегда.
Но не так, как она ожидала.
Суббота началась с четкого ощущения, что мир рухнул.
Ада проснулась рано, в семь утра, и долго лежала, глядя в потолок и считая трещинки на штукатурке. Мама наверняка перестанет с ней разговаривать после вчерашнего, но Ада ещё не была готова извиняться за то, что сказала искренне и от большой боли. Лев — что с ним? Она ведь даже не заметила его реакции на все обидные слова, что произнесла в сердцах. И прямо сейчас казалось чем-то фантомным, приснившимся то, что скоро он не будет жить с ними в одной квартире. Как это — не пересекаться каждое утро перед ванной и устраивать бои на подушках за последнюю мамину котлетку? Как это — не защищать друг друга перед родителями, не отмазывать после комендантского часа выдуманными причинами, почему он ещё не пришел домой?
А самое главное — что на самом деле сказал Дима и как теперь смотреть ему в глаза? Ведь Ада уже точно понимала, что как раньше не будет. Не после таких слов.
Тяжело вздохнув, Ада села на кровати и спрятала лицо в ладонях. Может, если сделать вид, что ничего не было, всё останется по-прежнему, и не придется ничего решать? Ведь раньше же это всегда срабатывало!
Надо решать проблемы по мере поступления, решила она и заставила себя встать с кровати, переодеться и открыть дверь в коридор.
В квартире было тихо. Только холодильник на кухне утробно урчал, иногда спотыкаясь в ритме.
Ада прокралась в ванную и, закрыв за собой дверь, облегченно выдохнула. Встретить маму в коридоре сразу так, без подготовки, она не была готова.
В зеркале отражалось опухшее от вчерашних рыданий лицо и всё ещё красные глаза. Сеточка сосудов в них напугала бы любого врача. Ада ещё раз вздохнула и открыла кран.
После ванной она, стараясь ступать как можно тише, направилась на кухню. На столе лежала записка.
«Завтрак на столе. Буду поздно».
Мамин косой почерк с завитушками смотрелся очень непривычно — Ада уже не помнила, когда последний раз она оставляла им записки. Когда-то в начальной школе, когда они оба учились во второй смене? Или когда они с папой уезжали на дачу, а они остались на то долгое лето под присмотром бабушки, умершей в следующем году от аневризмы? Ада погладила бумагу и, свернув записку, спрятала в карман пижамы.
Кофе и оладьи ушли за пару минут, и Ада уже собралась скрыться обратно в комнате, как на кухне появился Лев. Выглядел он не лучше неё самой.
— Мелкая, ну ты дала вчера жару, — садясь напротив и широко зевая, сказал он.
Ада придвинула к нему тарелку с оставшимися оладьями и налила кофе.
— Спасибо, сестренка, — кивнул Лев, и по сердце будто каток прокатился — так редко он её называл.
— Мама куда-то ушла, оставила завтрак.
— Извиняется, — снова кивнул он.
— Мама? — фыркнула Ада. — Скорее, не хочет, чтобы мы умерли с голоду, а соседи потом её застыдили.
— К отцу, наверно, поехала. Тогда её и правда долго не будет.
Ада сглотнула. Про папу и больницу она совсем забыла.
— Ты к нему собираешься? — спросила она, дав Льву прожевать последний оладушек.
— Завтра съезжу, если там будут пускать. Сегодня буду вещи собирать.
Значит, правда съезжает, не пугал маму, не приснилось всё это. Глаза тут же заслонила пелена слез.
— Эй, мелкая, ты чего! Я ж не на другую планету улетаю! — тут же всплеснул руками Лев, мигом понимая, почему она заплакала.
— Я тут одна совсем остаюсь! Что я буду делать?
— Ни с кем не надо будет делить с утра ванную, ты бы радовалась лучше, — засмеялся он и потрепал её по голове. — А родители привыкнут. Всё равно бы съехал летом, ну а так просто получилось пораньше.
— Они привыкнут, а я нет!
Истерика вернулась, так что Ада не могла остановиться и ревела взахлеб. Лев только вздохнул и передал ей пачку салфеток.
— Ко всему ты привыкнешь, будешь к нам в гости приходить, с племянником возиться.
Ещё и про ребенка напомнил! Ада снова всхлипнула и выпалила:
— Как ты мог так поступить?
Лев опешил.
— Как?
— Расстроить родителей! Они же так старались, чтобы ты закончил этот долбанный универ!
— Да я же не бросаю его, ты чего за мамой повторяешь! Вернусь, когда будет время для учебы.
— Да тебя же в армию заберут!
Лев хмыкнул.
— Не, тут всё схвачено, можешь не переживать даже.
— Купил? — вытирая мокрое от слез лицо, спросила Ада.
— Вместо последнего зачета.
Она только вздохнула. Лев и правда всё уже продумал. И когда он успел повзрослеть? А главное — почему она чувствует себя такой маленькой и глупой?
— Ты злишься на меня?
— За что?
— Ну всё, что я тут вчера наговорила.
Лев потянулся через стол и ещё раз потрепал её по волосам.
— Вырастешь — поймешь, что тебя они всегда любили больше. Так что нет, я уже давно не обижаюсь. А тебе просто надо немного пересмотреть свои взгляды на мир.
Лев встал из-за стола и, потянувшись, добавил:
— Поможешь собрать вещи?
Так до обеда они упаковывали его одежду, книги и технику в несколько сумок и коробок. Комната стала выглядеть так, как летом, когда они только заехали в эту квартиру — пусто, голо и непривычно.
Ада вернулась к себе и легла прямо на незастеленную постель. Фикус на окне чуть мерцал, и она, присмотревшись, разглядела блеск крылышек и золотистые блики. Фее явно нравилось в её комнате больше, чем на подъездном подоконнике. Даже подвявший было георгин в вазочке на книжной полке воспрял духом — не без её участия, наверное.
Ада ещё немного понаблюдала за колыханиями крыльев на окне и не сразу заметила, что зазвонил телефон.
Это была Саша.
— Ты дома?
— Да, что-то случилось?
— Мы тут
