просился наружу. И это невозможно, судя по твоим словам. Хочешь утянуть меня к себе? Чтобы одному было нескучно, если вдруг эксперимент нанимателя затянется?
Ужинский заиграл желваками, тяжело дыша.
— Знал, что нельзя ничего говорить! Долбаные Искатели! Ну и что ты собираешься делать?
— Ого, — удивился Евгений, — я же пошутил. А ты с такой лёгкостью раскрыл свои гнилые карты… Не понимаю, на кой ляд нужно было пакостить. Когда братья тебя хватятся, то в первую очередь пойдут сюда.
— Нет!
Ужинский попытался схватить Евгения, но рука его искристой тенью скользнула по плечу.
— Не уходи! Стомефи злится! Он годами может не разговаривать! Искатель! Сука!
Евгений опустил на него тяжелый взгляд и покачал головой:
— Кое-кто меня сегодня уже пытался надуть.
— Ты просто мразь! Хватит оправдываться!
— И правда — хватит, — согласился Евгений, разворачиваясь.
— Что тебе нужно?! Всё дам! Деньги, бабы, звездой хочешь стать? Бизнесом заняться? Я знаю людей! Куда ты?! Выродок!
Выходя, Евгений закрыл за собой дверь подсобки и немного пожалел, что не на ключ.
— Я найду тебя! — кричал Ужинский. — Я выберусь! Ну не уходи! Денег дам!.. Я скормлю тебя собакам! Ты уходишь от самой выгодной сделки в своей никчёмной жизни! Урод! Останься!
«И думай теперь», — рассуждал «урод», хлюпая ногами по мокрому ковру, — «его история — правда, или правда, но в рамках открывшегося мне поутру волшебного мира… Блин, что я творю? Ведь обязательно найдётся дебил, который припрётся раньше братьев и, поев дерьма ушами, нажмёт на эти кнопки… Отдам шайтан-коробку Августе. Может, придумает чего…»
— Ты что, всерьёз поверил? — рассмеялся он, чувствуя омерзение от фальши в собственном голосе. Дверь в подсобку поддалась почему-то не сразу, словно кто-то её придерживал изнутри. — Что-то совсем плохой стал. Устал. Сейчас я тебя…
За его отсутствие раздевалка не изменилась, если не считать Фанерона, которого теперь не было на полу, где Евгений оставил его считанные секунды назад.
— Что… Ужинский? Где ты? Да что ж это такое! Отвечай!
Он бросился под плащ, где впервые нашёл устройство. Пошарил в карманах, почему-то своих. Не меньше трёх раз перевернул всю подсобку верх дном. Продолжал звать Ужинского, даже когда сорвал голос.
— Это невероятно!
Евгений плюхнулся в кучу сваленных им курток и пальто. Впервые в жизни хотелось покурить. Утопая в тряпках, он еле поднялся и вышел в разорённую прихожую.
— Ужинский! — крикнул напоследок и зашёлся сухим продирающим кашлем.
«Да. Без посторонней помощи я эту бурю не переживу…»
На улицу он вышел, только чудом не поскользнувшись на коварных ступеньках. Никогда ещё мартовский ветер не пах Криптой как сейчас, предвещая часы обстоятельных расспросов.
