Грехи отцов - Гоблин MeXXanik

— Так и было, — не стал спорить я. — Еще и плюшками баловали.

— Плюшки все любят, — кивнул парень. — А вот мне понравилось в городе. Ванна особенно пришлась по душе. Лежишь в ней и не думаешь, что потом воду вычерпывать надо и выносить во двор. Дороги все асфальтом да камнями выложены. И в лес ходить за дровами не нужно.

— Ну, тут не поспоришь. Кстати, надо будет спросить, как Зимину живется за городом.

Фома хитро усмехнулся.

— У него наверняка не такой дом, что был у меня в деревне, — предположил он.

Мы въехали на территорию, обозначенному на въезде изображением лошадиной головы на табличке.

— Хорошее место, — оценил Фома, оглядывая окрестности.

— И почему ты так решил? — с интересом уточнил я.

— Посмотрите — над травой у дороги мошка не летает…

Я прищурился, рассматривая обочину.

— И что это значит?

— Что вас кусать тут никто не будет! — усмехнулся парень. — Мошка грызет так, что хочешь не хочешь, а в Искупителя поверишь.

— В городе ее нет. Весь гнус там природники вытравливают.

— Видать, и тут такое делают, — предположил Питерский.

— Наверное, — согласился я.

Дорога привела нас к постройкам. Высокий, крепкий дом в два этажа был выложен из серого камня, крышу покрывала черепица, и украшал выкованный из металла коник.

Чуть поодаль расположился флигель для слуг, а за ним виднелась длинная постройка, в которой угадывалась конюшня. А у леса высился амбар и сенник.

— Хорошо здесь все устроено, — вдруг мечтательно выдал Фома, остановив машину на площадке неподалеку от крыльца.

— Ты же говорил, что в деревне жить не хочешь, — напомнил я.

— А я и не отказываюсь от своих слов, — кивнул парень. — Однако же, видно, что тут хороший хозяин живет.

— Скорее хозяйка, — поправил я помощника. — Наверняка хозяйством здесь заправляет Авдотья

— И что с того, вашество? Если она девка неглупая и может все в руках держать, то не стыдно ей дела доверить. Тем более, Станислав Александрович и сам важный человек. У него свои дела в столице, которые тоже надо исполнять.

— И во всем этом гармоничном существовании появилась одна портящая все девица… — вздохнул я.

Мы вышли из машины. Невольно я зажмурился от легкого ветерка, принесшего сладковатый аромат цветущих трав. Мимо деловито пролетел мохнатый шмель. Фома как-то сразу подобрался, внимательно следя за жужжащим насекомым. Мне даже показалось, что он сейчас рванет за ним, но спустя мгновенье взгляд парня прояснился, став совершенно человеческим.

— Не переживайте, вашество, — пробасил Фома, видимо, заметив мою настороженность. — Не стану я бегать тут как полоумный.

В этот момент из-за дома вышел невысокий мальчишка, в котором я без труда узнал Колю. Он приложил ко лбу ладонь козырьком, чтобы прикрыться от солнечных лучей, а потом махнул нам рукой.

— Он не человек, — вдруг низким голосом произнес Питерский.

Я запоздало подумал, что стоило напомнить помощнику о том, что брат Авдотьи из другой породы.

— Знаю, — коротко отозвался я. — Но нападать он точно не станет.

Фома принюхался, ловя потоки воздуха носом, и слегка поморщился:

— Волчонок. Совсем еще молодой…

— Это проблема?

— Главное, чтобы куры были на ночь закрыты, — усмехнулся парень.

Меж тем Коля подошел к нам и, оказавшись всего в нескольких метрах, вдруг сбился с шага. Моим глазам предстала удивительная картина: волосы на его голове приподнялись, а на затылке появились два больших уха.

— Ой! — мальчишка принялся смущенно приглаживать их, пытаясь спрятать.

— У меня тоже так часто бывает, — заулыбался Питерский. — Только у меня они короче, и потому в волосах не так видно.

Коля с опаской покосился на него, а мне приветственно кивнул:

— Здравы будьте, Павел Филиппович. Дядя Стас предупредил, что вы приедете. Но не говорил, что… Он не сказал…

Я с любопытством заметил, как у молодого перевертыша удлинились ногти и внезапно стали темнее.

— Ну ты чего?! — вдруг совершенно по-свойски воскликнул Фома. — Неужто не чуешь, что я не со злом тут? Я с мастером приехал и недоброго тебе не желаю. И на твою вотчину не претендую.

— Да, я понимаю… — мальчишка попытался сунуть руки в карманы штанов, но когти зацепились за ткань, и молодой шаман принялся их высвобождать. Однако тщетно.

— Так никуда не годиться, — вздохнул Фома и внезапно оказался рядом с мальчишкой.

Тот замер, выпучив глаза и часто дыша открытым ртом. А Питерский деловито высвободил его пальцы и заправил вывернутые карманы.

— Я тебе расскажу, как держать ухи при себе, — пообещал помощник и потрепал волчонка по макушке.

— И как же? — пискнул тот настороженно.

— Мне довелось жить в деревне, полной волков и медведей. Они частенько оказывали друг другу когти и зубы. Староста их разгонял на раз. Брал воду ковшом и давай им в морды плескать.

— Здесь не везде есть вода, — жалобно сообщил паренек.

— А ты представь, что тебе ее в лицо вылили. Прям студеную, из глубокого колодца, куда солнышко никогда не заглядывало. Такую, от которой зубы сводит, и сердце замирает.

Медленно волчьи уши исчезли в волосах парня. Он неверяще посмотрел на свои совершенно человеческие пальцы.

— Надо же! Помогло! — Фома бесхитростно улыбнулся и щелкнул по носу нового знакомца.

— А не должно было? — неуверенно уточнил Коля.

— Должно. Но чтобы с первого раза — это ты силен, однако! Мне долго приходилось кепку носить.

— Я тоже ношу, — признался Двушкин и робко улыбнулся.

— Меня Фомой кличут, — помощник протянул руку молодому шаману.

— Николай, — ответил тот. Но тут же поправился: — Коля…

— Давай мы с тобой договоримся жить в мире, Коля. Таким, как мы, надо держаться вместе. — проникновенно предложил Питерский.

Я смотрел на этих двоих и вдруг испытал что-то сродни гордости. Фома и впрямь станет хорошим консультантом нового отдела. А потом, может быть, и заведовать этим самым отделом будет…

— Согласен, — улыбнулся мальчишка и вдруг чихнул. И на его макушке опять появились лишние уши.

Коля вынул из-за голенища сапога кепку и водрузил себе на голову.

— Можно и так, —