Абандон - Сергей Котов

Жёсткой связи между «прижизненным» предназначением заброшки и содержанием сердца нет. В любом месте можно вытащить всё, что угодно. Но есть игра вероятностей — и по статистике выходило, что связь всё-таки есть, пускай и косвенная. Например, в заброшенной больнице куда больше шансов получить лекарство, несколько литров крови или опасный патоген, чем, скажем, золото или бочку бензина. Хотя, повторю: в нашем деле всегда есть место сюрпризу.

Мы стояли на потрёпанном непогодой крыльце жилого пятиэтажного дома в бывшем военном городке, недалеко от пусковых установок старой системы ПРО. Искать сердца тут было строжайше запрещено.

Это уже вторая встреча с куратором. Вчера мы просто пересеклись на одной из песчаных дорог на карьерах в Воскресенском районе. Тоже знаковое место, когда-то тут был один из самых знаменитых абандонов региона. Тут стояли заброшенные экскаваторы — абзетцеры, добывавшие в открытых карьерах то ли кварцевый песок, то ли апатиты. Я не вникал.

Сердце не могли найти долго, хотя каждое лето десятки пар пытались. И вот, пять лет назад одной паре очень сильно повезло. Говорят, они нашли какое-то технологическое изделие. Огромная удача. Вроде как после этого случая разработка высокотехнологичных оборонительных систем в нашей стране сильно продвинулась… но это слухи, конечно. Прямо о таких вещах никто и никогда не расскажет.

Вчера куратор забрал у нас образец сердца, и назначил новую встречу. В противоположной стороне региона.

Конечно, он не просто так выбирал места для встреч. Каждый раз это были тонкие намёки, которые стоило принять во внимание, если есть желание и дальше пользоваться покровительством разных структур, которые легко решают проблемы, скажем, с местными властями в любом регионе и крайне оперативно.

Место громкой удачи наших коллег и запретное место… что ж, намёк понятен. Но делать нечего — мы уже встали на скользкую дорожку сокрытия результатов поиска. Теперь остаётся только играть до конца, уповая на то, что ни одна секретная контора не бывает всесильной и всезнающей.

— Это чистое золото, — безо всяких предисловий начал куратор, — проба четыре девятки. Как в лучших хранилищах.

— Офигеть, — Соня изобразила вежливое удивление. Я промолчал.

— Объем извлечённого — около трёхсот тонн, — продолжал куратор, — точнее определим, когда всё достанем и занесём в каталог.

Тут даже меня проняло. Я думал, ну тонна — две… а тут — триста! И что теперь с нами сделают? Поменяют правила? Или… о другом варианте думать не хотелось — мы беззащитны перед махиной, которую представлял куратор.

— Все договорённости остаются в силе, — продолжал он, глядя своими выцветшими серыми глазами куда-то в даль; вообще он выглядел удивительно неказисто для представителя такой могущественной структуры: рост ниже среднего, узкие плечи, лысина, мышиного цвета волосики… но стоило ему заговорить — внешность словно стиралась, и перед слушателем будто представала могучая сила, вроде как воплощение природной стихии, перед которой следовало приклоняться и с которой ни в коем случае нельзя спорить. Как подобные куратору это делали — понятия не имею. Наверно, их специально учат.

— Постойте… но это значит… — пробормотала Соня.

— Это значит, что при желании вы можете отойти от дел и до конца жизни вообще ничего не делать. Если, конечно, не влезете в какую-нибудь историю с мошенниками и разводилами. Но мы будем рядом, если что. Нам не выгодно, чтобы кто-то вдруг обидел таких, как вы. Наоборот — нам выгодно, чтобы вы стали легендами.

Мы с Соней переглянулись. В её взгляде было мало радости. Скорее, там был страх. Мы достаточно давно работали вместе, чтобы я мог прочитать: «Не бросай меня! Только не это. Не сейчас». И я на это ответил, так же беззвучно, уверенным взглядом: «И в мыслях не было».

— Вы сказали — при желании, — сказал я.

— Конечно, — кивнул куратор, — нам выгодно любое ваше решение. Такая удачливая пара в полях нам тоже нужна. Больше того — продолжите в том же духе — и мы предложим вам зимний контракт в южном полушарии. Там будет чуть меньше свободы, чем внутри страны. Сами понимаете, безопасность.

— Я слышал, как работают зимники, — сказал я, — и ничего не имею против.

— Вот и отлично, — куратор усмехнулся, — деньги на ваш счёт уже поступили.

— Спасибо, — кивнул я, и уже собрался было уходить, радуясь, про Пермь речь так и не зашла.

Но радовался я рано.

— Вы пытались взломать паровозы, верно? — сказал куратор нейтральным тоном, всё так же глядя в даль.

Я усилием воли подавил желание взглянуть на Соню. Любое лишнее проявление эмоций сейчас могло быть фатальным.

— Да, — вздохнул я, расстроенно скривившись и стараясь не переигрывать, — пытались.

— Ясно, — кивнул куратор, и снова замолчал.

— И снова будем в следующем сезоне, — идеально-спокойным голосом сказала Соня, — мы лучшие. Мы её взломаем.

— Не взломаете, — ответил куратор.

— Вы же сами сказали, что мы достойны зимнего контракта, — возразил я, добавив в голос самую капельку раздражения, — у нас достаточно опыта, чтобы не сдаваться.

— Не взломаете, потому что там взламывать нечего, — куратор неожиданно повернулся и посмотрел мне в глаза; я ощутил, как волосы шевелятся на затылке. Это было неожиданно. Казалось, он видит меня насквозь, будто рентген. Но доли секунды хватило, чтобы я взял себя в руки и продолжил игру.

Я посмотрел на Соню. Она была великолепна: в её глазах стояли самые настоящие слёзы. Я подошёл к напарнице и обнял её.

— Нас… опередили? — севшим голосом произнесла Соня.

— Похоже на то, — кивнул куратор, — но не спешите печалиться по этому поводу. На месте нашли два трупа. Причём один убит очень, скажем так, экзотическим способом.

— Опять сектанты? — сообразил вставить я.

— Не совсем, — куратор покачал головой, — если только они не отрастили когти как у росомахи и бритвенно-острые клыки.

Мы с Соней переглянулись, изображая растерянность.

— Не понимаю, — сказал я, — нападение зверя? Медведя?

— Не медведя. Это точно. Мы не знаем, кто это был.

— А что они нашли? — вмешалась Соня. Я обругал себя последними словами — это первый вопрос, который следовало задать! Если бы мы вообще не спросили об этом, случилась бы катастрофа.

Куратор внимательно посмотрел на неё.

— И этого мы тоже не знаем.

— Их… ограбили? — предположил я.

— Возможно, — кивнул куратор.

— Для чего вы нам это говорите? — спросила Соня.

— Когда вы там были? — куратор проигнорировал