уже спалились, засветились, теперь либо в бега из Первопрестольной уходить, либо пытаться решить нарисовавшуюся проблему. Ясно же, что не обычные полицейские их накрыли. Тем более что варианты для диалога с Отделом всегда найтись могут, особенно если грехи не так велики, а товар не совсем уж палевный. Информация, поставляемая время от времени на почти добровольной основе, десяток-другой поручений, от которых нельзя отказаться, то, се…
Ну, а если торговец не совсем человек, или вообще не человек, то вовсе все просто. За его бегство ответят старшие — главы семей, ковенов, кланов. И это хуже, чем общение с представителями Отдела. Много хуже. И страшнее.
Но это не обычный торговец, и он знает, что здесь переговорами ничего не решить. Его дело труба, без вариантов. Значит, он сделает все, чтобы улизнуть, и свалка, на которую он так ругался, здесь ему только в помощь. Тут армию какого-нибудь карликового государства вроде Лихтенштейна спрятать можно, что уж об одном человеке говорить.
— Так я могу рассчитывать на новые поставки товара? — уточнил у продавца покупатель, убирая банки в рюкзак, снятый с плеч — И еще — хорошо бы увидеть список ассортимента. Догадываюсь, он у вас уже представленным товаром не ограничивается?
— Разумеется — с милой улыбкой ответил ему собеседник — И рассчитывать можете, и…
— Стоим на месте, руки поднимаем вверх — гаркнул Николай, направив луч фонаря на беседующую парочку, и начав спешно спускаться вниз — Московская полиция, отдел 15-К! И не дергайтесь, стреляю сразу, без всяких предупредительных!
Покупатель застыл, как статуя, не ожидал он ничего подобного, и сейчас пытался сообразит, что же вообще происходит. Причем, как оказалось, он был довольно молод и тщедушен, сейчас, в свете ярких лучей, это было хорошо заметно.
А вот его партнер по сделке к рефлексии и раздумьям оказался не склонен, потому, как и предполагал Николай, тут же попытался улизнуть, на ходу перекинув ремень сумки с деньгами через шею. Что примечательно — несмотря на внешнюю полноту двигался он на редкость шустро, можно даже сказать — тренированно-плавно.
Нифонтов понял, что времени на раздумья и окрики у него нет, секунда-другая, и исчезнет эта сволочь во мраке ночи.
Выстрел — и торговец с воплем падает на груду картона, марая его кровью, брызнувшей из продырявленной в районе ляжки ноги.
— Надо будет рану перетянуть ремнем, чтобы он кровью не истек — на ходу бросил Николай Женьке — Давай, в наручники его и пошли к машине. Блин, мужик, вот чего дернулся, а? И тебе теперь больно, и мы салон весь угваздаем.
Торговец ничего оперативнику не ответил, он только подвывал, держась за ногу.
— А ты чего застыл? — недовольно спросил Нифонтов у покупателя и звякнул наручниками — Давай клешни.
— Яяяя — протянул юноша так, будто у него язык во рту еле ворочался — Тыыы… Каааак….
Николай глянул ему в лицо и моментально заорал:
— Женька! Уходи! Уходи и этого уводи! Сейчас же!
— Олег, что ты на них орешь? — осведомилась тетя Паша у Ровнина — А? Ребята в разрезе текущего понимания ситуации и имеющегося у них опыта сделали все верно. Выше головы не прыгнешь, ниже задницы не сядешь.
— Павла Никитична, лично меня за такие ошибки в свое время ты не защищала, а в пол без отвертки вкручивала — повернулся к уборщице начальник Отдела.
— С тебя спрос другой был — резонно заметила старушка — Поскольку дни на дворе куда более лихие стояли.
— Дни у нас всегда невеселые — встала на сторону руководителя Виктория, расположившаяся рядом со склонившим на стол и дремлющим Михеевым — Да, Паша? Паш! Проснись.
— Я «за»! — встрепенулся тот — Или против. Как нужно?
— Нужно не отпускать двух молодых оперативников на городские свалки, которые никогда местами для беспечных прогулок не считались — уборщица решила сменить тактику и подойти к вопросу с другой стороны, причем это неожиданное адвокатство поразило провинившихся ребят куда больше, чем то, что на них обычно спокойный Ровнин собак спустил — Без пригляда.
— Ой, тетя Паша, вот это вообще ни разу не аргумент! — отмахнулся Олег Георгиевич — Молодых… Ну ладно Мезенцева, здесь худо-бедно можно согласиться. Но Нифонтов? Какой он молодой? В смысле, как сотрудник? Несколько лет в отделе, пару лет как нож получил.
— Так я с себя ответственность не снимаю — совсем уж насупился Николай — Только еще раз повторю — что мог — то сделал.
И он не врал, все именно так и обстояло.
Тогда, на свалке, только услышав, как замедлилась речь Георгия, он сразу заподозрил недоброе и глянул на его лицо. И да, догадка оказалась верной. Как раз в этот самый момент зрачки в глазах юноши как бы исчезли в никуда, давая дорогу мутной белесости, такой, какую можно увидеть, например, у некоторых глубоководных рыб. Вот только рыбы те относительно безвредны, по крайней мере до той поры, пока не сунешь им палец в пасть, а люди с такими глазами, как хорошо было известно Николаю, непременно создают неприятности окружающим. Отчего? Да потому что они себе уже не принадлежат и их поступками управляет кто-то другой. Ну, а для хороших целей подобные вещи никто никогда не проделывает, что тоже доказано, причем опытным путем.
— Кхааарргг… — выдавил из себя Георгий совсем уж невнятное сочетание звуков, а следом за тем неожиданно резво прыгнул на оперативника, только-только велевшего напарнице бежать отсюда максимально быстро и уводить свидетеля. Резко так прыгнул, совершенно не по-людски, словно прямо какая-то обезьяна из диких джунглей.
Не то, чтобы Нифонтов не успел среагировать на этот неожиданное нападение, инстинкты сработали как надо, но равновесие он все же потерял, потому рухнул на груду резко пахнущего картона, вместе с вцепившимся в него злодеем. А уже в следующий миг в глазах его вспыхнули искры — это Георгий со всей дури саданул своим лбом оперативника в лицо, прорычав при этом нечто нечленораздельное. И что любопытно — голос его резко изменился, он стал более хриплым и грубым. Ну, а следом за тем его левая рука вцепилась Николаю в горло, при этом сила в ней ощущалась невероятная, потому доступ воздуха для оперативника был перекрыт моментально и почти полностью.
А вот после как раз и случилось то, за что Ровнин распекал в своем кабинете провинившуюся парочку.
Георгий текучим и очень ловким движением достал из наплечной кобуры, обнаружившейся под его темной короткой курткой, блеснувшую воронением «беретту»
