Ники. Она лежала на мягкой кровати, укрытая крыльями ангела. В порыве страсти Адель потерял несколько перьев – улики любви – разбросанные по полу от шкафа до кровати. Короткая дорога страсти, взлетающая в воздух при легком дуновении ветра.
Ника открыла глаза. Лучи отражались в чистом лице ангела, словно в зеркале. Казалось, вглядишься чуть пристальнее, и сможешь увидеть собственное отражение. Ника нежно провела рукой по его темным кудрям и, чуть приблизившись, поцеловала в губы. Адель проснулся.
– С возвращением, – она улыбнулась.
– Как в домике, – прошептал Адель.
– Да, – радостно подхватила она.
Так они пролежали целый час, пока ангел краем восьмого глаза не заметил странное подрагивание шкафа.
– Ника, – позвал ее Адель. – Проснись.
– Зачем? Ночь еще не наступила, – она крепче прижалась к нему. – У нас есть немного времени.
– У нас будет гораздо больше времени в Париже, – тихо ответил ангел, продолжая следить за шкафом. – Нужно покончить с котом до наступления темноты, если мы собираемся уехать в ближайшие дни.
– С каким котом? – сонно спросила Ника.
Адель глубоко вздохнул, сложил крылья. Ника, оставшись без укрытия, тут же натянула на себя одеяло. Люди так быстро забывают неотложные дела, стоит им погрузиться в сон. Существуют редкие монстры, отличающиеся непостоянством и хаотичностью. Их еще любят обзывать хамелеонами, так как они неосознанно меняют обличие каждый час. Архитекторы, создавшие данный вид, явно вдохновлялись сонными людьми.
Ангел встал на ноги, поспешно подошел к шкафу, дотронулся до двери и тут же отдернул руку, обжегшись. Он прислушался, из шкафа доносились едва уловимые звуки. Странное бульканье.
– Ника, – Адель повысил голос. – Шкаф дрожит.
Она моментально открыла глаза, испуганно подскочила с кровати.
– Что?
– Там что-то движется.
Ника ринулась к шкафу, легким касанием отстранила ангела, распахнула тяжелые дверцы. Бордовая кровь хлынула на пол. Ника зажмурила глаза.
– Боже, – неслышно прошептал Адель. Он подошел ближе, ступив босыми ногами в лужицу теплой крови.
В шкафу, скорчившись, лежал Дмитрий – весь в крови – его когтистые лапы вцепились в то, что осталось от неизвестного монстра. Рядом с ним: поломанные вешалки, оторванные конечности чудовищ. Оставшиеся в живых впервые не улыбались.
Дмитрий не собирался сдаваться и умирать от голода. Проглотив меня, он принялся за остальных: монстры один за другим пропадали в его необъятной глотке. В какой-то момент мне стало до тошноты неудобно в его желудке. Поверьте, там было на порядок теснее, чем в шкафу. Поэтому я решил не мучить беднягу и тех монстров, которым не повезло находиться с ним в одном ряду. Выпустив шипы из своего тела, я проткнул важные органы Дмитрия. Обезумев от боли, тот начал крушить все вокруг. Убивать без разбора. Я ничего не видел и не слышал, зато отчетливо чувствовал. Пока Ника и Адель сладко спали, в шкафу кипела кровь.
– Он мертв? – спросила Ника.
Адель тревожно прислушался. Сердце Дмитрия едва слышно билось, кровь медленно текла по венам.
– Он еще жив, – выдохнул ангел. – Его нужно достать.
Ника отошла в сторону, не желая смотреть. Она сдвинула шторы, чтобы солнце не отражалось в луже крови на полу, вернулась в кровать и натянула одеяло до подбородка.
– С меня точно хватит монстров, – заключила она.
Адель вытащил полуживого Дмитрия из шкафа, закрыл дверцы.
– Мне нужно вернуться к себе. Все инструменты там.
– Нет! – воскликнула Ника. – Не бросай меня.
– Я вернусь завтра днем.
– Пожалуйста, – попросила она, – забери инструменты и возвращайся. Не оставляй меня наедине с монстрами.
– Я не могу, – поник ангел. – Виктор либо его подчиненные могут навестить тебя ночью, а мы даже подозревать не будем. Лучше свяжись с мамой, пока я буду заниматься котом.
Ника хотела подать голос, но осеклась. Адель был прав. Если Виктор заподозрит хоть малейшую угрозу, он поднимет на ноги весь город. Чтобы удостовериться, какие острые у акулы зубы, не обязательно лезть к ней в пасть.
– Ты прав, – сдалась Ника. – Лучше держать Виктора в дураках, чем бороться против него.
Адель одобрительно кивнул, выпустил орлиные когти на ногах, ухватил ими Дмитрия.
– Только обязательно возвращайся! – живо отозвалась Ника, в мгновение оказалась лицом к лицу с ангелом, обняла его.
Была ли это та самая человеческая любовь, о которой шепчутся между собой чудовища? Адель обнял Нику, поднялся с ней в воздух. Неужели он станет тем самым монстром – единственным в своем роде – кто удостоится носить в груди настоящее человеческое сердце? Его лицо озарила блаженная улыбка. Он держал Нику навесу. Держал так, как если бы у него в руках была новая жизнь.
– Обещаю, я вернусь.
Виктор потягивал сигару, наслаждаясь прекрасной музыкой: слепой пианист заканчивал третий этюд Ференца Листа. Дождавшись конца пьесы, к столику Виктора неслышно приблизились его подчиненные.
– Доброго вечера, – подал голос один из них. Он положил на столик фотографию ангела, вылетающего из окна Ники.
– Знакомые крылья, – задумчиво произнес Виктор. – Кто это?
– Мастер меховых изделий из Франции. Попадается нам уже третий раз за неделю, и всегда в утреннее время.
– Выходит, он скрывается. Что еще известно?
– Собирается улететь из города через два дня. Примечательно, что прибыл он один. А на обратный рейс взял аж целых три билета.
Виктор задумчиво потушил сигару.
– Занимательные совпадения. И где живет наш крылатый друг?
– Мы… мы не следили, – растерянно произнес подчиненный. – Днем ведь ничего не разберешь.
Виктор откинулся на спинку стула, разочарованно вздохнул. Выходит, Ника не послушала его совета. Как странно сложилось, что он дал ей три дня, а обратный рейс отправляется через два дня. Медлить было нельзя.
– Соберите моих монстров, – скомандовал он.
Вечер медленно тянулся по небу, продлевая жизнь Аделя. Его самая темная ночь была впереди. Вернувшись в съемную квартиру, он положил Дмитрия на крохотный деревянный столик. Казалось, еще чуть-чуть, и ножки подломятся, огромный кот свалится на пол. Трудно работать ножом, когда нет надежной опоры. В поисках клеенки или другого непромокаемого материала Адель перевернул всю комнату. Разумеется, он ничего не нашел. Тот, кто сдал ему квартиру, едва ли мог предположить, что здесь будут разделывать монстров.
Адель достал шкуросъемные ножи, острые лезвия, размял руки. К этому тонкому делу не подходили его изогнутые когти на ногах. В лучшем случае из шкуры он получил бы каминный коврик. И тогда бы Селестин собственноручно ощипал его перья, набил ими подушки для своих господ. Медлить было нельзя, солнце почти скрылось за крышами домов.
Перевернув Дмитрия лицом кверху, ангел вытащил из кожаного чехла нож-скиннер, используемый исключительно для вспарывания живота.
